Читать «Убить эмо» онлайн - страница 76

Высидев еще один урок, я снова ринулась в сортир.

– Понос на нервняке продрал! – насмешливо подколола меня Ирка.

«Вне зоны». Да что они там, охренели, что ли?

– Да не парься ты, – начала было Алка, закуривая толстую сигарету с ароматом вишни. – Все равно он отсюда уехал бы. Надеюсь, у вас ничего серьезного? Ты случаем не того, уа-уа, пеленки, памперсы? А то смотри, у меня есть к кому обратиться.

Дым тянулся в открытое окно, словно грязная желтая веревка.

– Учебный год скоро тю-тю. Месяцок страданий, а потом лето. Свобода! Ты куда летом собралась?

– Никуда. У предков денег нет. Говорят, все на Митьку уходит. Словно он слон, который объел всю капусту.

– А к бабке?

– Ты забыла, она же померла.

– Точно. Я как-то не подумала. А другая где? У всех по две бабки. Что, обе помре? Не везет тебе. Ничего, летом везде хорошо. Мы с моим сладким собрались на море махнуть. На машине. Может, и ты с нами? – вежливо, но с надеждой на отказ, предложила Алка.

– Спасибо – нет.

Снова «вне зоны». Вот гадство!

– Как знаешь, – пожала плечами Алка и, предварительно осмотрев окурок, бросила его в окно.

Посреди последнего урока у меня запиликал мобильник. Презрев все приличия, я рванула в коридор с воплем «Ты где?».

Было скверно слышно. Кирилл быстро сообщил, что он едет домой к родителям. Что там что-то случилось. И что он обязательно вернется.

– Веди себя прилично. Доеду – перезвоню.

Неприлично ухмыляясь, я забрала свои пожитки и, гордо задрав голову, промаршировала прочь.

– Стася, как можно? Посреди урока! Куда ты? – всполошилась химичка.

– У нее понос! – Громкий Иркин голос прозвучал как лозунг на митинге.

– Точно. Он. Возможно, отравилась в буфете. Вы, случаем, салат оливье не кушали сегодня?

Прижав руки к пузу, я вывалилась из класса. И, счастливая, поскакала по лестнице вниз. На свободу.

* * *

Танго азартно резался с Сурикатом в шахматы. Ситуация осложнялась полным незнанием правил игры. Поэтому они беспрестанно спорили и ругались.

– Не стой столбом, поставь чайник на плиту. У меня во рту пересохло.

Кухня у Танго оказалась грязной до изумления. На протертой до дыр клетчатой клеенке расползлись разноцветные липкие пятна. Чтоб немного успокоиться, я отыскала остатки чистящего порошка, огрызок зеленой губки и вымыла стол и табуреты. Теперь есть на что сесть.

– Умничка. Что кислая такая? Обопрись на мое крепкое дружественное плечо и поведай старому доброму Танго, кто маленькую расстроил.

Пришлось вкратце рассказать.

– И что ты с ним спуталась? Он же не из наших. Тем более из Содома и Гоморры.

– Да забей ты на него, – поддержал его Сурикат, шустро мухлюя с ферзем.

– Вертай королеву взад!

– У него что, глаза на затылке? – Сурикат переставил фигуру на прежнее место.

Чайные пакетики вызвали у меня смутное беспокойство своим помятым видом.

– Ты случайно в трусах их не носил?

Сурикат заржал как тяжеловозная припадочная кобыла.

– У нас появилась новая тема, – Танго отпил глоток и многозначительно посмотрел на мою реакцию. – Девочка не реагирует. Девочка втрескалась, ей не до тем.

– Рассказывай, – я сообразила, что раньше вечера звонка Кирилла ждать нет смысла.

– Слушай сюда. Девчонки нам соорудят клоунские костюмы, и мы завтра будем работать на детском утреннике.

Танго в клоунском костюме запугает самых отважных детей. Наверное, он не серьезно предполагает «работать».

– Да нет. Все просто. У меня один приятель забился отработать этот гребаный утренник, а ему срочно надо сваливать по делам. Так что надо спасать.

– По-моему, это детей надо спасать, – возразила я.

– У нас и сценарий есть. А Сурикат им немного помузицирует, – невозмутимо продолжал Танго.

– И спою! – вызывающим голосом выпалил предполагаемый музыкант.

– Нет! – заорали мы хором.

– Не больно-то и хотелось. Чтоб вы знали, на мои стихи слагают музыку. Прочесть?

– Валяй.

– Кроткие глаза. Розовая челка. Кто тебе сказал, Что ты не девчонка?

– Отстойное говенное фуфло. Самое фуфлыжное фуфло в мире.

Сурикат оскорбился. Подошел к буфету и вытащил фотографию Танго в младенчестве:

– Импровизация! Слабонервных прошу удалиться. Я не могу творить в обстановке тотального неприятия.

Когда был Танго маленький С кудрявой головой, Он резво срался в памперсы, От счастья сам не свой.

С трудом отобрав половину фотоснимка, Танго скривил рожу, придумывая ответ в свойственной автору манере: