Читать «Юрий Звенигородский» онлайн - страница 24

Говорит, далее Переяславля отряды Тохтамыша не пошли. Великокняжеский двуродный брат Владимир, собрав силу у Волока, наголову поразил чуть не тьму ордынцев. Их новоявленный Батый в Москве узнал об этом и вывел свои тьмы обратно в степь. Нет больше Тохтамыша в русских княжествах!

— Почему я не при муже? — воскликнула Елена, жена Храброго.

— Твоя милость даже в Волоке не осталась бы при нем, — сказал Лисица. — Мать свою, княгиню Марью, он отослал в Торжок, подальше от опасности.

Евдокия Дмитриевна молвила с дрожью в голосе:

— Что стало с Москвой?

— Самое худшее! — промолвил вестоноша. И перевел дух, чтобы продолжить: — Супруг твой, госпожа, прислал из Костромы в свою столицу юного витязя, князя литовского, Остея.

Елена, дочь Ольгерда, не утерпела похвалиться:

— Мой племянник!

— Да, — подтвердил гонец. — Он ныне на московской службе. Великодушный! Умный! Восстановил порядок. Смирил буйные сердца. Ободрил слабых. Купцы и мужики, бояре и монахи, — все начали просить оружие. Каждый занял в обороне свое место. День и ночь бдели смотрящие. И дождались: на окоеме — дым и зарево! Шел Тохтамыш, сжираючи огнем окрестные деревни. Страшный час пробил. Каменный город скоро оказался окружен. Темники, что знали нашу речь, подскакав, спрашивали: «Где ваш князь Дмитрий?» Им отвечали: «Нету на Москве!» Ордынцы, не стреляя, ездили вокруг, смотрели, глубоки ли рвы, крепки ли башни, стены. Искали слабые места для приступа. Мы истово молились в храмах. Но были и бесшабашники: тащили из подвалов крепкие меды, впадали в уличное пьянство. Дескать: «Нам ли страшен Тохтамыш? Наш город твердокаменный, с железными воротами! Поганые сбегут, когда великий князь со свежей силой зайдет им в тыл!» Хмельные удальцы, взойдя на стену, смеялись над татарами (казалось, их немного), показывали голые зады. Те обнажали сабли и грозили, А ввечеру, к великой нашей радости, ушли от города.

— Ушли? — подняла руку осениться крестным знамением княгиня Анна.

Ей, как Елене, не терпелось свидеться со своим мужем, сподвижником Владимира Серпуховского, Дмитрием Боброком.

— Ушли, да ненадолго, — продолжил Лисица. — То был передовой отряд. За ним явилась главная рать, столь многочисленная, что мы ужаснулись. Сразу начался приступ. Мы пустили стрелы, нас осыпали тучами. Конные рыскали, разя во все стороны, быстро и без погрехов. Я, стоя на стене, не успевал оттаскивать раненых и убитых. Орда стала ставить лестницы. Сверху лили кипяток, кидали бревна, метали камни. К вечеру приступ был отражен. Следующие три дня пришлось терпеть то же самое. Мы теряли много людей, они — еще больше. Видно, не привез Тохтамыш стенобитных пороков, вот и решил: «Возьму силой!» Да как ни силился, ничего не мог сделать. Мы тоже пристрелялись. Суконник Адам с Фроловских ворот как пустил стрелу, так любимый ханский мурза и повалился. После все это стало известно, уж на четвертый день, когда темники вступили в переговоры. Хан, дескать, Москву воевать не хочет, уйдет от города, только принесли бы ему дары да пустили бы глянуть на красоты кремлевские. Таким речам веры не было. Но к стенам пришли два сына Дмитрия Нижегородского, Василий и Симеон. Отец загодя отправил их к хану, чтобы тот не разорил его княжества.