Читать «Юрий Звенигородский» онлайн - страница 20

— Изменники, — с сердцем молвил старший братец Васенька. — Среди боярства — Свибл, среди священства — Киприан.

Юрий, сам того не ожидая, подал робкий голос:

— Ты крикнешь им: «Измена!» А они скажут: «Не ври!»

Может быть, им неважно, какой город будет главным над всей Русью, — Москва, Тверь, Киев, Новгород…

Материнская рука сжала плечо сына:

— Помолчи.

Слова старшего братца заглушили в темноте все звуки путешествия:

— По малолетству изрекаешь глупости. Язык работает впереди главника, сиречь мозга.

Мать упрекнула:

— Вася! Будь к младшему поснисходительнее.

Первый сын смолчал. Второй с обидой отвернулся. И обнаружил: каретное оконце проступает в темноте. Оно не черное, а синее. Стало быть, занялся рассвет, а значит, Переяславль уж — вот он! В самом деле, карета стала.

Однако Осей не распахнул дверцу, как обычно делал на стоянках. Мать прервала беседу со старшим сыном, ибо звуки, донесшиеся до них, заставили ее напрячься, а маленького Юрия съежиться. Слышались свирепые мужские вскрики, пронзительный визг, удары о железо, и все это близко, впереди.

Дверцу открыла постельница Степанида: глазища выпучены, губы пляшут:

— Ма…а…а…атушка! Смерть пришла!

— Так уж и смерть! — силилась спокойно произнести страшное слово великая княгиня.

Братец Васенька опустил оконце, выглянул.

— У передней повозки, — оповестил, задыхаясь, — дядька Осей с товарищами бьется против татар.

— Орда? Здесь? — не поверила Евдокия Дмитриевна.

— Наш дворцовый стражник упал, — продолжил старший княжич. — Ордынец упал! Опять наш… Опять… Ой-ёй! Дядька один. Отступает. Меч переложил в левую руку, правая висит. Они совсем близко!

Степанида, заглушая, вопила:

— Детки, бежимте в лес! Государыня, что сидишь?

Юрий в испуге тормошил мать. Она стала неживой, холодной. Красивые уста произнесли тихо:

— Они не тронут… семью великого князя Московского!

Как бы в ответ случилось ужасное: братец Васенька отшатнулся, и Степанида с разрубленной головой рухнула у подножки кареты. Но человекообразный зверь в треухом меховом малахае, ее убийца, с окровавленным мечом упал тут же. Он был проколот всадником, что промчался мимо.

Юрий, стоя на четвереньках, в открытую дверцу видел: один всадник, другой, третий, — сбился со счету! — летели от хвоста поезда в лоб напавшим. В каком-то из них — о радость! — он узнал… это же, откуда ни возьмись Борис Галицкий, собственный его дядька! Оглушил ярым криком:

— Евагрий! — Где-то впереди послышался отклик: «Угу-гуй!» — Евагрий, перекрывай дорогу! Олежка, Юшка, коли, руби!

Сам не рубил. Стягивал жгут на руке Осея. Обещал:

— Сейчас положим всех тохтамышек! — Распоряжался: — Эй, погонялки! — (Юрий глазам не верил: на коренниках с кнутами сидели матунькины сенные девки). — Сворачивайте в левую просеку к озеру. Да не мешкайте!

Бой впереди утих. Всадник, отмстивший за Степаниду, подскакал к дядьке:

— Упустили-таки одну собаку. Не успели настичь.

— Погоняй! — завопил Борис Галицкий. Втолкнул Осея в кибитку. И сам — туда же.

Карета великой княгини тоже сорвалась с места. Старший брат Васенька прикрыл дверцу. По щекам текли слезы: