Читать «Дети Хурина. Нарн и Хин Хурин» онлайн - страница 62

И вот минула осень, и настала лютая зима, и пришлось изгоям несладко. Еще до Йоля с Севера налетела вьюга: таких метелей не знали доселе в речных долинах; в ту пору, по мере того, как росла власть Ангбанда, зимы в Белерианде делались все суровее. Гора Амон Руд потонула в снегу; теперь лишь самые стойкие осмеливались покидать пещеры. Многие занедужили; всех мучил голод.

Однажды в пасмурных сумерках в день середины зимы объявился внезапно промеж них некто – с виду человек могучего сложения и высокого роста, закутанный в белый плащ, с надвинутым на глаза капюшоном. Часовые его не заметили; и вот подошел он к костру, не говоря ни слова. Все в страхе повскакали с мест, а гость рассмеялся и откинул капюшон, и увидели изгои, что перед ними – Белег Могучий Лук. Под широким своим плащом принес он тяжелый тюк, а в нем – немало всего в помощь людям.

Вот так возвратился Белег к Турину, уступив любви вопреки мудрости. Весьма возрадовался Турин, ибо часто сожалел о своем упрямстве, а теперь сбылось заветное желание его сердца без того, чтобы пришлось ему унижаться или смирять свою волю. Но Андрог, в отличие от Турина, не обрадовался ничуть, равно как и некоторые другие из числа разбойников. Думалось им, что вожак их втайне от отряда загодя сговорился с Белегом; ревниво глядел Андрог, как эти двое, устроившись поодаль, беседовали промеж себя.

Белег принес с собою Шлем Хадора, ибо надеялся, что при виде него Турин обратит свои помыслы к целям более достойным, нежели прозябать в глуши главарем жалкого отряда.

– Возвращаю тебе добро твое, – сказал он Турину, доставая шлем. – На северных границах оставлен он был мне на хранение, однако хотелось бы верить, не позабыт.

– Почти позабыт, – посетовал Турин, – но вновь того не случится.

И замолчал он, устремившись мысленным взором в далекую даль, – как вдруг приметил, как в руках у Белега блеснуло еще что-то. То был дар Мелиан; в свете костра серебряные листья казались алыми. Турин разглядел печать – и глаза его потемнели.

– Что это у тебя? – спросил он.

– Величайший из даров той, что любит тебя и поныне, – ответствовал Белег. – То – лембас-ин-элид, дорожный хлеб эльдар, коего никто из людей доселе не пробовал.

– Шлем моих отцов принимаю я – и благодарю тебя за то, что сохранил мне его в целости, – промолвил Турин. – Но отвергаю я дары из Дориата.

– Тогда отошли назад меч свой и снаряжение, – промолвил Белег. – Верни и то, чему учили тебя в юности, и кров, и стол, и заботу, коей тебя окружали. И пусть твои люди, которые, по твоим же собственным словам, хранят тебе верность, умрут в глуши, в угоду твоей прихоти! Однако ж этот дорожный хлеб подарен не тебе, а мне, и я вправе распорядиться им так, как пожелаю. Не ешь его, если застревает он у тебя в горле; остальные, возможно, изголодались сильнее, и гордыни в них меньше.