Читать «Полонский» онлайн - страница 4

Если для Полонского любовь так рано начинается, то его духовной тишине и постоянству, теплоте его сердечного чувства подобает и любовь длительная, любовь, которая не исчезает бесследно и на самом закате жизни. Тянется через эту жизнь золотая нить поэтического, майского воспоминания, и оно сохраняет свою нежную власть над верным сердцем. И гордо, уверенно, ласково обещает мужчина своей давнишней спутнице: «Не изменю тебе, как старая кольчуга на старой рыцарской груди».

Не всякому дано любви хмельной напитокРазбавить дружбы трезвою водойИ дотянуть его до старости глубокойС наперсницей, когда-то молодой.

Полонскому это было дано, и та особая психологическая категория, то сложное сочетание чувств и настроений, прошедшего и настоящего, которое выражается словами «когда-то молодая», занимает в его поэзии очень видное и важное место. Только у него, постоянного, можно во всей настойчивости услышать этот мотив старого орла, который дремлет, утомленный, сомкнув зеницы, но радостно ждет, когда в горах погаснет красный день, потому что тогда —

За мной появится блуждающая теньМоей возлюбленной орлицы.

Так приникает и к молодому, и к старому сердцу орла его равно возлюбленная орлица, и даже там, за гранью мира, пред судом вечности, они будут заступаться друг за друга:

Ты скажи, что я не проклинал,А я скажу, что ты благословляла.

И мы не можем отказать себе в наслаждении привести здесь то стихотворение Полонского, где эта неизменность чувства, зародившегося в детстве, показана в такой элегически-задушевной форме:

Иная зима

Я помню, как детьми с румяными щекамиПо снегу хрупкому мы бегали с тобой.Нас добрая зима косматыми рукамиЛаскала и к огню сгоняла нас клюкой.А поздним вечером твои сияли глазки,И на тебя глядел из печки огонек,А няня старая нам сказывала сказкиО том, как жил да был на свете дурачок.Но та зима от нас ушла с улыбкой мая,И летний жар простыл – и вот, заслыша войОсенней бури, к нам идет зима иная, —Зима бездушная, – и уж грозит клюкой…А няня старая уж ножки протянула —И спит себе в гробу, и даже не глядит,Как ты, усталая, к моей груди прильнула,Как будто слушаешь, что сердце говорит.А сердце в эту ночь, как няня, к детской ласкеНеравнодушное, раздуло огонекИ на ушко тебе рассказывает сказкиО том, как жил да был на свете дурачок.

Эта консервативность чувства не исключает у Полонского редких, правда, вспышек страсти и упоения; «минутный жар» не чужд ему. Он хорошо знает, что такое «огонь лица и холод плеч» и темные очи, взглядом своим зарождающие тысячу змей. Он поет эти лесные, стихийные свадьбы, «где их венчала темнота вокруг ракитова куста»:

И мигом он понял, что этоБыла не мужская рука:У ней были нежные пальцы,Она была стройно легка.

Знаменитое «Пришли и стали тени ночи» дышит всею негой чувственной, но все же осердеченной ласки, а многие стихотворения – о лунном свете, который он часто ловит на руках любимой женщины, о крымской ночи, о казачке – задевают самые трепетные струны беззаветного, молодого увлечения, волнуют «сердца жаркие мечты». И есть у него даже сосредоточенно-страстные слова о «жарком поцелуе», который он отдает женщине, любя в ней не ее, а ту, перед кем он таил свои страсти, и ту, которая его обожгла без огня, и ту, чья любовь ему была бы щитом, да убитая спит под могильным крестом: