Читать «Большая Медведица» онлайн - страница 238

Отрабатывая должок, Миша усердно минут тридцать пошумел в кабинете «хозяина» и возвратился к Святому злой и бледный, но довольный.

— Ништяк, — подмигнул он ему с детства косоватым глазом — прямо отсюда тебя уведут в новую хату, а завтра с утра я к тебе приду, проверю все ли ладом.

— Принесешь коньяка литр или «Амаретто».

— А как?

— В грелке, Андрюха все сделает, ты только пронеси, вас ведь не шмонают?

— Нет.

— Где таритесь?

— У племянника Ветерка.

— А сам-то он где?

— Честно говоря, не знаю…

Обедали в русском вроде ресторане, но почему-то с немецким названием «Фихтельбур». Уголовники в нем тащились, пока, слава богу, русаки и одного Агей узнал от входа.

— Дурак, здорово!

— О-о, привет, Андрюха. У вас че, в Читаго кабаки не пашут? Присаживайтесь.

— В Чите, как в Греции, все есть — Жабинский, Славка и Агей сели за нарядный стол Дурака.

— По делу мы в Иркутске.

— По секретному?

— Да нет. Подельника проведали на вашем централе.

— В какой он хате?

— В сто одиннадцатой.

— На «красном»?

— Но.

— Помочь чем?

— А сможешь?

— Я в городе на положении.

— В натуре?!

— Серьезно, второй месяц уже. За что пацан ваш парится?

— Чеченцев по Чите гонял.

— Путем?

— С автоматом.

— Молодец, парнишка. Чеченцы и мои враги.

— Тебе-то они чем насолили?

— Передо мной на положении Степа был, они, козлы, его среди бела дня завалили. Оборзели, мрази, как у себя дома зажигают. Погоняло у вашего приятеля как?

— Святой.

Утром адвокат не появился, он, собака пьяная, потерял в «Фихтельберге» удостоверение, без которого в тюрьму его естественно не пустили и вечером этого же дня Жабинский с Андрюхой улетели в Читу, а в новой камере, куда перевели Олега, он наконец-то расслабился. Сидели здесь одни убийцы и встретили его, как родного. В хате, где на девяти трехъярусных шконках по очереди спали шестьдесят арестантов, было душновато по сравнению с «красным» корпусом, но зато здесь были свои, и первые трое суток, согнав с нижних нар какого-то сопляка, Святой продрых, словно убитый, а не по «тулунски», с полуприкрытыми глазами.

Вчера от адвоката Гоха поймал письмо с фотографией от сожительницы Соньки и сейчас, примостившись на тощем своем «сидоре» в углу камеры, сочинял ответ: «Здравствуй, Сонечка! Маляву с фоткой получил, вот только ты тут не одна, а автобус позади тебя, ну да черт с ним, а вот солдат, что возле тебя трется? Не знаешь, поди, я вот тоже не знаю. Фотографии у меня моей нет, поэтому и отправить-то тебе, голубушка, вроде нечего, но я вот тут чуть пониже нарисую для тебя». И Гоха старательно изобразил колосящееся поле, посередке которого, печально повесив голову, красовался мужской член. «Это, Сонечка, хуй, пшеницу клюет. А насчет того, что у тебя волосы выпадают, могу посоветовать — побрей свою дурную башку наголо и тогда уж точно никто не заметит, что у тебя волосы редкие…»

— Гоха! — оторвал его от писанины положенец хаты — растормоши-ка парнишку читинского.

Через небольшое отверстие в потолке на Сатану пришла малява от Ушана, которому с воли за Олега отписал Дурак.