Читать «Заметки авиапассажира. 37 рейсов с комментариями и рисунками автора» онлайн - страница 21

Мне рассказывал один дизайнер, что в загородном доме, в котором он как-то был, в спальне у “нового русского” от дверей к необъятных размеров кровати шла ковровой дорожкой надпись – сделанная способом интарсии, то есть с вклеенными в паркет вставками других, разноцветных пород дерева. “Люся, я от тебя тащусь!” – гласила она.

Здесь, в миланском мебельном павильоне, были фонтаны с обязательным участием голых дам в натуральный рост и часы – тоже с голыми дамами и тоже в человеческий рост. Все это ехало в Россию. В подмосковные замки. В одном из них, по рассказам очевидца, прислуга ходила в кокошниках и произносила: “Что угодно, барин?”

Но когда я увидел гигантскую трехметровую чеканку в позолоченной раме, удержаться от хохота и слез я не мог. “Да, да, двадцать четыре карата”, – уточнил синьор. Слезы продолжали течь из моих глаз струйно, как у клоуна. Непроизвольно. Я пытался сдержать хохот, но не мог. Итальянец, наверное, подумал, что я плачу, глядя на этот шедевр.

На чеканке была изображена, конечно же, женщина и, конечно же, голая, но уже больше человеческого роста. Что она делала, я не помню. Да это и неважно. Тостовщиков увел меня, дабы экс-психиатр окончательно не сошел с ума.

Настоящие дизайнерские павильоны я не буду описывать. Там нельзя было фотографировать, нельзя было записывать и зарисовывать. И этот итальянский секрет я ношу до сих пор в себе. Та, настоящая дизайнерская мебель к нам, в Россию, по-моему, еще так и не доехала, а прошло без малого пятнадцать лет. Видать, не приживается она у богатых.

А я вот люблю старую мебель, покоцанную, и стулья люблю очень.

Разные.

Посадка. Любовь к стульям

“Покажи мне свой стул, и я скажу, кто ты”, вот какую я придумал фразу. И не надо в этой фразе искать второй смысл.

Стул – это самый распространенный и необходимый предмет мебели, отражающий эпоху и стиль, и он вправду многое может рассказать о своем времени и своем хозяине. Конечно, не место красит человека, а человек место. Но все же…

Я люблю стулья и их старших братьев – кресла, и я уверен, что есть прямая связь между продуктивностью мыслительного процесса и удобством для мягкого места. Стулья – это наши неодушевленные четвероногие друзья. Некоторые я даже спас от смерти на помойке и отреставрировал. А уж сколько я их закупал для разных ресторанов – не перечесть. И все разные. В конце 80-х я написал триптих под названием “Жизнь и любовь стульев”. В первой его части был изображен стул женского пола. В третьей – стул мужского пола, а в центральной части триптиха стулья занимались любовью. Ничего грубого: сиденье на сиденье – привычная для стульев фигура. Один из вариантов этой картины получил премию “Золотая кисть” и вскоре был куплен каким-то сибирским банкиром. Розовощекий банкир пробыл в моей мастерской минут пять и увез в Сибирь мои “стулья”, оставив на столе конверт с деньгами и двадцать литровых упаковок апельсинового сока. Что это было, я и сейчас не могу понять. Но эта продажа позволила мне безболезненно сменить профессию и заняться живописью и графикой.