Читать «Александр Дюма Великий. Книга 1» онлайн - страница 77

Так, в «Лоретте», повествующей о трагической любви молодого наполеоновского офицера, отправляющегося в Россию, и дочери милосердного пастора с берегов Рейна, прием ретроспекции в композиции, не слишком уместный на короткой временной дистанции, выглядит довольно неуклюже. Что не мешает заметить в этой новелле проявление оригинальной концепции: столь дорогое сердцу романтика предопределение, конечно же, присуще индивидуальной судьбе персонажа, но, в свою очередь, обусловлено болезнью и войной.

В «Марии» Александр обращается к факту из жизни того круга людей, который он отлично знал. Героиня, дочь заслуженного офицера, уволенного со службы, оказывается соблазненной и беременной. Совратитель отказывается взять ее в жены. В отчаянии она бросается в Сену. Некий молодой человек прыгает вслед за ней и спасает, а вслед за тем провоцирует виновника бедствия на дуэль и убивает его. Забавно видеть, как Александр, в 1826 году выступивший против смертной казни, не колеблясь, убивает своим пером производителей побочных детей. К счастью, в жизни он к ним более чем милосерден.

В «Бланш из Больё» он возвращается к недавней Истории. Бланш — дочь командира шуанов, в которую влюбляется республиканский генерал Оливье (по второй версии — в «Красной розе» — его зовут Марсо). В залог своей любви он дарит ей красную розу, но все его усилия оказываются тщетными, чтобы спасти ее от гильотины. И когда он все же добивается помилования своей возлюбленной и мчится на место казни, он застает момент, когда палач показывает толпе голову Бланш с лепестками алой розы на губах. Это даже не столько новелла, сколько очень короткий исторический роман, зародыш будущих больших романов Александра: здесь существует уже реалистический и точно написанный исторический фон — война в Вандее, обоюдная жестокость враждующих сторон, отличное чувство драматического развития сюжета, живой ритм, попытка эпического тона, смешение героев реальных с вымышленными. Среди первых — некто генерал Д’Эрвийи, персонаж второго плана, но весьма важный, близкий друг генерала Оливье, но полная его физическая противоположность: «Его геркулесовское сложение, почти сверхчеловеческая сила, короткие курчавые волосы, смуглый цвет кожи — все возвещало в нем о том, что солнце, более жгучее, чем наше, освещало его рождение. Жизнь его, наполненная подвигами, которые сделали бы честь старому опытному генералу, ставилась им на карту при всяком подходящем случае: всегда первый в атаке, всегда последний в отступлении» и т. д. на протяжении двух страниц текста. В версии 1835 года Д’Эрвийи окончательно сольется со своим прототипом — Дюма де ля Пайетри.

Оливье вместо Марсо, Д’Эрвийи вместо Ля Пайетри, к чему эти переодевания в 1826 году? Приведенное ниже замечание Александра по этому поводу не слишком убедительно: «Я изменяю имена этих двух генералов на вымышленные, будучи уверен, что тот, кто знает историю этой эпохи, легко откинет вуаль, которую особые соображения вынудили меня набросить». Страх за генералов Конвента перед монархической цензурой или же желание заинтриговать читателя? Вторая причина представляется более правдоподобной, ибо в тексте «Бланш» фигурирует длинная цитата из «Мемуаров республиканского генерала Алекс. Дюма»! Стало быть, в расцвет царствования супер-короля Александр не только помещает свой первый исторический роман под покровительство Генерала, но и придумывает себе папашу-писателя, единственного из всех его названых отцов, который мог им быть, поскольку даже Лассань не опубликовал ни единой книги. Надо ли уточнять, что этих «Мемуаров республиканского генерала» в действительности никогда не существовало?