Читать «Юрий II Всеволодович» онлайн - страница 24

Расставаться с князем Кирилл явно не торопился. Сочувствие было в его взгляде, затаенный вопрос, желание говорить еще о чем-то важном не только для них двоих, а для всех, кто уже месяц терпел с ними в снегах звериное житье. Казалось владыке, что если сейчас они обсудят в открытую будущее, решат, что стоит предпринять немедля, то что-то изменится.

Владыка держал в руке янтарный крестик, подаренный ему в Белоозере. В прозрачной смоле, как в густом меду, тысячу лет назад утонула хвоинка и крыло с лапкой некоего жучка. Говорили, что такой янтарь бесценен. Владыка хотел отдать его великому князю, но счел, что не ко времени, и оробел.

Юрий Всеволодович кивнул ему сухо, устало и скрылся в своем шатре.

Он бросился на деревянное ложе, крытое войлоком и волчьими шкурами, ударил кулаком по подушке и затих.

Лежал без мыслей, испытывая лишь изнеможение. Мало погодя простонал:

— От тины страстей и глубин падений мя воздвигни!

Никогда еще с такой силой не подступали к нему раздумья и воспоминания. К старости времена сближаются. Юноше год за век кажется, старцу и полвека — не срок. Оставит тебя молодость, сила, желания, облик изменится к худшему, как и не ждал, исчезнут родные и предадут друзья, обманет надежда, но неправота твоя, грехи и ошибки все чаще, все явственнее скалятся на тебя в ночи, мучая сердце раскаянием. Все меньше просьб в твоих молитвах, все больше слез.

Но слез-то облегчающих и не было. Это ведь тоже дар ниспосылаемый.

Подушка из мешины — особо мягкой коки вишневого цвета — грела щеку, золотой глазок свечи, внесенной слугой, то поникал от неслышной струи воздуха, то становился прямо, трепетно тянулся вверх. Юрий Всеволодович долго щурился на огонек, как любил, бывало, делать в детстве, и вдруг так ясно увидел его в пламенном разливе заката, сильного сокола Мстислава. С непокрытой головой он стоял на высоком крыльце своего терема, напряженно вглядываясь в даль, тяжелые волосы относил за плечи ветер, бугристая мощная рука заложена за пояс. Из степи несло черную тучу пыли, несло голоса отчаяния, рев скота и визги женщин. От этого клубящегося облака отделился старик в редкой бороде, одна нога была у него босая, и пал на ступеньку лицом вниз перед Мстиславом.

Юрий Всеволодович медленно усмехнулся. Сколько преданий хранят имя этого князя, сколько похвал и восторгов расточалось ему, его сердцу пылкому, чистому, как величали его мужество, доброту, презрение к опасности, а равно — ко злату, его бескорыстие и щедрость! Как умел он красно говорить, исторгая у толпы клики согласия! Возопит трубой иерихонской: за нас Бог и правда! — все обземь бьются от воодушевления: веди нас, куда хочешь! Куда взор свой кинешь, туда мы — головы свои! А Мстислав пуще ревет голосом великим: умрем ныне или завтра, умрем же с честию! Уж немолод стал, а жить без ратных подвигов не мог, охота к ним приводила его то в земли полунощные, то в лукоморье, всюду ввязывался в междоусобные брани князей и всюду стоял за правду, как сам он ее понимал. И получалось, на Руси один только Мстислав и понимал, что такое правда и справедливость. Ну, ладно, защищай земли украйные от ляхов, бейся с уграми, с хищными степняками, защищай волости новгородцев, если они твоей защиты ищут, но ты зачем промеж нас с братом полез? Ты зачем на Липицу-то приволокся? Храбрость свою не знал куда девать? Искусность воинскую показать желал?.. Я — великий князь владимирский волею отца и земского собора. Старший Константин обойден батюшкой. Это наши дела. А не твои. Наш брат Ярослав с новгородцами вздорит — ты зачем встреваешь? Ярослав ведь зять твой! Но ты пыришься справедливость устанавливать на стороне новгородцев. Почему ты один знаешь, что такое справедливость? Ты идешь смирить Ярослава и начинаешь пожар избиения, какой вообразить немыслимо. Ты все решаешь сам и никогда не сомневаешься в правоте своей. Желая добра, ты всех вовлек нас во зло. Ты не прибегнул к усовещеванию Ярослава, мог даже обличить его на совете князей, но ты сразу, норов его зная, на брань призвал. Эх, Мстислав! Удаль и сила — друзья твои. Но еще бы — осмотрительность и неспешность в поступках! Ярослав ответил вам гордо: не боюсь вас, на одного вашего сто моих будет. Вы же ему: ты, Ярослав, с силою, а мы с крестом — и на Благовещение сотник Ярун захватил тридцать три воина, семерых из них убил. А Константин в Ростове обрадовался, послал тебе пятьсот своих ратников в помощь. И сам явился. И пошло-загорелось. Ярослав кинулся ко мне, и я осерчал. Вы с Константином решили согнать меня с престола, я понял и вышел с Ярославом заодин. Его уж, как зайца, гоняли из города в город. Стали мы с ним на Липице, обнеслись плетнем и кольев в него насовали. Укрепились. Не смешно ли? Константин мне лукавство: давай, мол, с тобой не биться, я только против Ярослава: от тебя нет обиды, а от него есть. Какая обида? Лжа. Пошто явились судить Ярослава с новгородцами? И я сказал: я с ним буду; и младший брат Святослав с нами. Дружина у нас была сильная. Константин опять речет: не будем биться — кровь лить, мы же родня, отдай Владимир и Ярослава смири. А Ярослав неистовый вам во спор: лезете вы, как рыба на сушу, я вам ужо! — не хочу мира! — мы ваши полки седлами закидаем!