Читать «Горечь таежных ягод» онлайн - страница 174
Владимир Петров
Едва учительница вышла в дверь, как в классе появилась пионервожатая Соня Лидкина, усадила всех на места, деловито оглядела ребят.
— Четвертый отряд! Ваш девиз!
Ребятам свой девиз нравился: он был, пожалуй, лучшим в дружине, поэтому после глубокого вдоха класс проскандировал:
— Молодцы, — сказала Соня и, обернувшись к доске, взяла мел и написала крупно, размашисто: «Вним! Летуч. сбор!» А сбоку, не отрывая мела от доски, одним росчерком нарисовала пятиконечную звездочку. Это означало, что сейчас будет решаться вопрос, который, судя по звездочке, связан с игрой «Зарница».
— Молодцы, да не совсем. Почему? Потому что свой девиз выполняете плохо. Плохо ищете.
Вожатая прошлась вдоль доски, поскрипывая новыми красными туфлями. При этом она насмешливо улыбалась. Все недоуменно переглядывались: в самом деле, кого это они не нашли и о чем, собственно, идет речь?
— Не понимаете? Ну так я вам разъясню. Через три дня наша дружина проводит итоговое сражение в «Зарнице». И вы, конечно, знаете, что для руководства игрой нам нужен военный специалист, кадровый офицер?
— Знаем! — ответили ей хором.
— Вот видите! — укоризненно сказала Соня. — А ведь такой человек приехал сейчас в отпуск. Это отец одного нашего пионера. Мне сказал Викентий Андреевич.
Тут началось такое, что Соня едва справилась с классом. Потом, обращаясь к Дане, сказала:
— Елисеев, встань!
Даня пытался подняться, но ноги дрожали и не разгибались в коленках. Он выпрямился, когда сзади его ткнули авторучкой между лопаток.
— Даня, почему же ты молчишь?
В ответ Даня промычал нечленораздельное, из горла его вырвался не то чтобы хрип, а настоящее бульканье.
— У него болит горло, Софья Борисовна, — сказал Родька Ляхновский. — У человека ангина, понимаете?
— Ах ангина… — Соня сочувственно покачала головой. — Ну что ж, и все-таки я думаю, что наше задание он сможет выполнить. А в помощь Елисееву мы выделим еще нескольких ребят.
— Не надо, не надо! — в отчаянии прохрипел Даня. — Я сам справлюсь.
Даня шел долго. Сначала за ним увязались Родька и Генчик — Малявка, но потом отстали, свернув в переулок. А Даня все шел и шел. Миновал сквер, потом Курортный бульвар и свернул на набережную. Он шел так, чтобы солнце все время светило прямо в глаза. От этого лица встречных людей казались желтыми пятнами — Даня не хотел сейчас никого видеть.
Даня не заметил, как очутился в Крабьей бухте среди серо-зеленых треугольных зубьев старого волнолома. Он сел на один из них, положил рядом портфель и стал смотреть на море, на золотистые блики, прыгающие по гребешкам мелкой зыби. Море глухо и редко било волной в замшелые камни, будто вздыхало горестно, не решаясь рассказать про неведомого обидчика.
«Нет у него обидчика, — устало подумал Даня. — Нет и не может быть. Кто посмеет обидеть море?» Он глубоко, со всхлипом глотнул соленого воздуха и только тут понял, что плачет. И наверно, давно, потому что слезы текли даже по подбородку.