Читать «Горечь таежных ягод» онлайн - страница 161

Она прошла на кухню и увидела на столе белый берестяной коробок, прикрытый газетой. Ягоды, ее любимая красная смородина. И сразу вспомнила: Белкин жалел о каком-то забытом в вертолете лукошке.

Сверху гроздья успели потускнеть, подернуться белесой пленкой, а под ними по-прежнему каждая ягода алела свежо и ярко, каждая будто наполнена была вечно живой и терпкой кровью тайги.

…На вокзале Зойка несколько минут посидела в гулком зале ожидания, потом подняла чемодан, лукошко и направилась на перрон. Она ничуть не удивилась, увидев Костю. Он шел по перрону, упруго покачиваясь, засунув руки в карманы зеленого плаща. Блестел мокрый козырек фуражки, надвинутый на самые брови.

— Значит, уезжаешь? — спросил он.

— Да, — вздохнула Зойка.

Костя молча взял у нее чемодан и поставил на скамейку у стены летнего перронного ларька. Она положила рядом лукошко, поправила газету, которой были накрыты ягоды.

— Это Миша набрал. Для тебя, — сказал Костя.

— Знаю.

Зойка мельком взглянула на круглые вокзальные часы: до поезда оставалось еще двадцать минут. Двадцать тягостных минут. Оба испытывали странное оцепенение, когда можно было только молчать. Никакого разговора у них не могло получиться сейчас.

— Может, и мне сходить за билетом? — спросил Костя.

— Зачем?

— Я только вернулся из рейса… Узнал, что ты приехала… Может, и мне проведать Мишу?

Зойка молчала, наблюдая, как он доставал портсигар, неловко закуривал, стараясь скрыть дрожь пальцев.

— Знаешь что, Костя… Я поеду одна…

ЯЛОВЫЕ САПОГИ

Маленькая повесть о солнцеликом Дане и человеке, который ходил по горам

Возвращаясь из школы, Даня, как обычно, бросил сначала во двор портфель, потом перелез через ограду, сложенную из старого ракушечника. Поднял портфель и удивленно вытаращил глаза: на крыльце стояли сапоги! Громадные, начищенные до синевы и еще совсем новые. Над крыльцом витал крепкий запах кожи и сапожной ваксы, чуть-чуть отдающий керосином.

Даня с удовольствием втянул носом необычный запах и осторожно провел пальцем по круглому и сверкающему сапожному носку. На головке осталась матовая полоса, а палец оказался совершенно чистым. И тогда Даня понял, что эти сапоги не дяди Мишины: дядя Миша приезжал всегда в грязных сапогах, а если и чистил их, то чистил плохо.

Чьи же это сапоги?

Они могли принадлежать только незнакомому человеку. Может быть, какому-нибудь дальнему родственнику. Курортники-«дикари» в счет не шли: была уже поздняя осень, да и где это видано, чтобы курортники приезжали в сапогах?

А вдруг нашелся отец?! От этой неожиданной, потрясающей мысли Даня испуганно вздрогнул и даже присел на ступеньку. В самом деле, а вдруг… Хотя бабушка и говорила, что Данин отец непутевый и пропащий, что пропал он совсем и навсегда, но ведь чего только не случается. Нашелся же в прошлом году у Витькиной матери родной брат, который считался «без вести пропавшим» в войну. А вот через газету нашелся. Почем знать, может, и тут было какое-нибудь объявление в газете.