Читать «Макс Вебер за 90 минут» онлайн - страница 24

Исходным пунктом в рассуждениях автора было утверждение, что ни в окружающем нас мире, ни в нашей жизни нет никакого изначально заданного сокровенного смысла.

«Судьба культурной эпохи, „вкусившей” плод от древа познания, состоит в необходимости понимания, что смысл мироздания не раскрывается исследованием, каким бы совершенным оно ни было, что мы сами призваны создать этот смысл, что „мировоззрения” никогда не могут быть продуктом развивающегося опытного знания и, следовательно, высшие идеалы… во все времена находят свое выражение в борьбе с другими идеалами».

Что же касается культуры, то она всего лишь «конечный фрагмент лишенной смысла мировой бесконечности, который, с точки зрения человека, обладает смыслом и значением».

Понять смысл и значение того или иного события или явления означает, по мнению Вебера, всего лишь понятно их интерпретировать. При этом толкователь изначально должен примириться с тем, что он вряд ли знает подлинные причины и содержание исследуемого им факта, а, следовательно, ни одна самая глубокая теория не может претендовать на знание целого. «Всякое мысленное познание бесконечной действительности конечным человеческим духом основано на молчаливой предпосылке, что в каждом данном случае предметом научного познания может быть только конечная часть действительности».

О науках естественных и науках гуманитарных.

Итак, полное и абсолютное знание истины человеку недоступно.

Но как все-таки следует пытаться постигнуть действительность с нашими весьма несовершенными возможностями?

Автор концепции «понимающей психологии» В. Дильтей (1833–1911) исходил из того, что непосредственное знание, «интуиция» принимается в качестве метода гуманитарных наук, а опосредованное знание, рассудочное, понятийное, логическое — в качестве метода наук естественных.

Подобное «психологическое» обоснование гуманитарных наук в реальности не могло опровергнуть того пункта, что знание, полученное непосредственно с помощью интуиции, путем вживания в мир чужой души, не обладает необходимой гарантией достоверности. В связи с этим возникал вопрос о том, как обеспечить наукам о культуре такую же строгость и значимость, какой обладают естественные науки?

Вебер, в отличие от Дильтея и следовавших за ним представителей исторической науки, решительно отказывался руководствоваться при изучении социальной жизни методом непосредственного вживания. Он настаивал на включении в процесс исторического познания рассудочных (логических) методов, основанных на применении различного уровня абстракций.

«Уже первый шаг к вынесению исторического суждения, — писал Вебер, — являет собой, следовательно, процесс абстрагирования, который протекает путем анализа и мысленной изоляции компонентов непосредственно данного события (рассматриваемого как комплекс возможных причинных связей) и должен завершиться синтезом „действительной” причинной связи. Тем самым уже первый шаг превращает данную „действительность”, для того, чтобы она стала „историческим фактом”, в мысленное построение — в самом факте заключена… теория» («Объективность социально-научного и социально-политического сознания»).