Читать «Translit» онлайн - страница 290

Дальше ты начал рассказывать мне, как сидеть, а я, дура, с гордостью сообщила тебе, что тысячам художников в Копенгагене позировала обнаженной, и потому, дескать, ни к чему рассказывать мне, как сидеть. Но тебе это все сразу надоело – и ты заявил, что если я хочу свой портрет, то должна беспрекословно тебе подчиняться. И еще я должна понимать, что работа натурщицы – очень тяжелая и неблагодарная.

Родителям я, конечно, сказала: отныне я беспрекословно подчиняюсь дяде Асгеру, сегодня два часа позировала ему обнаженной, было очень тяжело – и никакой благодарности. Родители, помню, переглянулись, а мама спросила, в какой позе, и я ответила, что лежа на софе.

Правдой из всего этого было то, что позировать оказалось и впрямь тяжело. Ты посадил меня на высокий стул (ноги до пола не доставали, а спина до спинки стула!), велел держать букет на коленях и сидеть-как-вкопанной… последнее я, видимо, поняла совсем буквально – и минут, наверное, через тридцать-сорок все тело словно парализовало. Да и ты, к тому же, беспрестанно меня нахваливал: какая, мол, замечательная натурщица и как, мол, профессионально сидит. Ой, да, ты еще сказал, что я должна смотреть на тебя неотрывно – и я даже моргнуть боялась. В общем, я действительно пришла домой совсем не по-детски усталой, даже уснула в кресле на веранде.

Наверное, я в конце концов научилась бы расслабляться и не тратить на позирование прямо уж все силы до капельки, если бы не подслушала, стоя под твоим окном, как ты в тот же вечер сказал своей темноволосой красавице, что влюблен в свою новую маленькую натурщицу и целое лето будешь писать только ее одну, тем более что ребенок этот умеет сидеть так, как ни одной профессиональной натурщице и не снилось. На следующее утро темноволосая красавица вдруг уехала из Скагена, и я поняла, что ее, во всяком случае, я победила. Другие натурщицы тоже стали приходить гораздо реже – и уже дней через десять после нашего приезда ты был в полном моем распоряжении, дядя Асгер!

Но тут-то все и началось…

С того началось, что ты, беспрерывно говоривший с самим собой, словно меня там и не было, как-то целых полдня бубнил одно и то же: ну не могу я, дескать, не только уловить, но и понять вот этого вот… да-да, задержись так! – выражения лица… ты прямо не малолетняя Кит, а взрослая Мона Лиза Джоконда какая-то (дома я, конечно, рассказала, что дядя Асгер называет меня красивейшей женщиной в мире… тучи сгущались)… И я начала сдуру думать, будто это моя вина – что ты не можешь выражения лица уловить… и просто из кожи вон лезла, пытаясь чуть ли не физически переселиться в портрет, – ты ведь помнишь, как однажды у меня голова закружилась, и я упала со стула?