Читать «Военные разведчики XX века» онлайн - страница 12

И снова закрутилась карусель: кто же пятый? В Прованс, как мухи, слетелись журналисты, одна сволочь устроила ему засаду, вылетела из-за угла с кинокамерой и прямо спросила: вы были пятый? Конечно, он говорил, что все это — нонсенс, злой вымысел, клевета. Так он и стоит в кадре, худой, со злым вытянутым лицом, стоит и говорит: никаких комментариев, ничего не было, с русскими я не работал!

В таких случаях подают в суд за клевету, но как он мог это сделать, если английская контрразведка прекрасно знала, что он был одним из самых эффективных советских агентов?! Пусть пятым, если это нравится глупой публике, которая заглатывает все, что сует ей в пасть пресса.

А тут еще с этой дурацкой горбачевской гласностью потянулись, словно поганки, воспоминания старых чекистов, и опять его имя, хотя без лишних подробностей…

Сам сел за мемуары, но они шли туго, думал о смерти, вдруг стала раздражать Франция, в которой он прожил многие годы, вспомнил, что его соратники по «пятерке» Дональд Маклин и Гай Берджес повелели отвезти свой прах из Москвы в суровый Альбион. Живых бы их мигом арестовали и засадили до конца дней в каталажку, а прах… прахом мстят только в этой идиотской России.

СРЕДИ ШОТЛАНДСКИХ ВИСКИ И ПЛЕДОВ

Джон Кернкросс был шотландцем и гордился этим — только неучи смешивают в одну кучу шотландцев с англичанами. В Шотландии своя культура, свое виски, своя тягучая волынка, свои клетчатые юбки, свои вересковые поля, свои танцы, и только шотландцы умеют по-настоящему бить в тимпаны! Между прочим, имеется и своя партия, добивающаяся, хотя и без особого успеха, выхода из империалистической Англии. В Шотландии все есть.

Он родился в 1913 году в Глазго, в скромной семье рабочего, однако путь отца его не прельщал. Он был одарен, как и его старший брат, прекрасный экономист, который впоследствии возглавил государственную экономическую службу, а затем стал президентом университета в Глазго.

Из Джона фонтаном бил талант, он схватывал все на лету, совсем юным победил на конкурсе и поступил в академию Хамильтона около Глазго, а в семнадцать лет уже изучал в университете в Глазго французский, немецкий, политэкономию. К языкам он был счастливо предрасположен и в 1933–1934 годах закрепил французский в Сорбонне — там за один год получил диплом, на который обычно убивают три года. Затем поступил в Тринити-колледж Кембриджского университета, где все и началось…

ОТ ИДЕАЛОВ ДО ШПИОНАЖА

Впереди была блестящая научная карьера, профессорская мантия и квадратная черная шапочка, признание восхищенных читателей и слушателей.

Так он, наверное, и хотел, но не позволяло горячее шотландское сердце. В Глазго, где он вырос, царила бедность, которая и не снилась в те годы Лондону, мировой экономический кризис больно ударил по Англии, социальные отношения в стране обострялись, в Германии поднял голову фашизм, готовый сожрать всю Европу. Коммунистические идеи легли на сердце юноши, они захлестнули его, и он даже вступил в компартию. Казалось, что никто, кроме коммунистов и великого, хотя и загадочного, первого в мире пролетарского государства, не может положить конец социальной несправедливости в стране и отсечь голову носителям «нового мирового порядка».