Читать «Дневник тайных пророчеств» онлайн - страница 2

Кишлевский вздрогнул. Он узнал этот голос.

– Вы? – тихо воскликнул священник. – Я ведь, кажется, ответил вам! Зачем вы пришли?

За решеткой послышался легкий смешок.

– Любой прихожанин имеет право на исповедь, разве не так?

– Перестаньте паясничать!

И снова этот легкий, еле различимый смешок.

– Вы только подумайте о грандиозности нашего замысла, отче, – заговорил посетитель хриплым шепотом. – Вы ведь священник. Разве вы не хотите встретиться с вашим божеством лицом к лицу?

– Я не желаю принимать участие в вашей дьявольской афере. И молите Бога, чтобы я не рассказал о вас кому следует.

– Вы правда готовы нарушить тайну исповеди? – со смехом спросил посетитель. – Нет, не верю. Впрочем, люди, подобные вам, способны на все. Итак, спрашиваю в последний раз: вы примете мое предложение?

– Нет, – твердо и угрюмо ответил отец Кишлевский. – Никогда.

– Что ж…

За решеткой послышался тихий звук, словно по исповедальне пронесся ветер, в лицо Кишлевскому дохнула прохлада, перед глазами заклубилось черное облако, и в этом облаке вспыхнули два кровавых глаза. По спине священника прокатилась ледяная волна, сердце захолонуло и сжалось как от страшной тоски. Внезапно священнику стало душно, и он почувствовал, что задыхается.

– Зверь! – с ужасом прошептал Кишлевский, рванул на шее воротничок и вскочил со скамьи, намереваясь выбежать из будки. Но не успел. Из горла отца Кишлевского вырвался протяжный стон, лицо его побагровело. Он покачнулся, хватая руками пустоту, и, потеряв равновесие, рухнул на скамью. Сердце священника остановилось.

2

Капитану УВД Егору Петровичу Соловьеву было сорок два года. Из них пятнадцать лет он провел в «органах», заработал себе на этом поприще медаль за боевые заслуги, два ножевых ранения и нелюбовь начальства, которое не жаловало Соловьева за дурной характер и привычку «лезть в бочку» из-за каждого пустяка.

К этому следует добавить, что капитан Соловьев не верил в Бога, считал всех священников шарлатанами, а единственным дьяволом, существование которого он признавал безоговорочно, был его начальник – полковник Жук. Именно по его вине Соловьев в свои сорок два года был всего лишь капитаном и не имел ни единого шанса дослужиться до майора.

Часы показывали пять часов вечера. За плечами у Соловьева был тяжелый, суетный день с ранним пробуждением, и сейчас капитан отдал бы все на свете за рюмку холодной водки, горячий ужин и теплую постель.

Вместо этого капитан Соловьев сидел на стуле, закинув ногу на ногу, и посвящал дьякона в нюансы жутковатого и нелепого дела.

– Один из прихожан обратил внимание на золотые часы, – говорил капитан Соловьев, поглядывая на спину собеседника.

Стоявший у окна высокий мужчина в синем подряснике, выгодно подчеркивающем его стройную широкоплечую фигуру, повернулся к капитану и переспросил:

– Часы?

Соловьев кивнул:

– Да, часы. Согласитесь, золотые часы на запястье простого кладбищенского сторожа не могут не вызвать подозрений. Точно такие же часы были у Кишлевского. Прихожанин заподозрил неладное и позвонил в милицию. – Капитан Соловьев помолчал несколько секунд, затем дрогнувшим голосом продолжил: – К сожалению, мы опоздали. Сторож Кузнецов удавился у себя в сторожке. Повесился на деревянной балке. Допросить его, как вы понимаете, мы не успели.