Читать «Анна Ахматова. Психоанализ монахини и блудницы» онлайн - страница 102

Здесь сейчас Аничков, Минский, Мещерский (помнишь, бывал у Судейкиных). Приезжал из Рима Трубников.

Целуй, пожалуйста, маму, Леву и всех. Целую тебя.

Всегда твой Коля.

Когда Ларионов поедет в Россию, пришлю с ним тебе всякой всячины из Galerie Lafayette.

И дальше приписка рукой Ахматовой:

Милая Мама, только что получила твою открытку от 3 ноября. Посылаю тебе Колино последнее письмо. Не сердись на меня за молчание, мне очень тяжело теперь. Получила ли ты мое письмо?

Целую тебя и Леву.

Твоя Аня

Последние два письма написаны в 1917 году, между Февральской и Октябрьской революциями. Меньше чем за год до развода Ахматовой и Гумилева. Он собирается вызвать ее к себе за границу, а что она? Если бы были ее письма того периода… А так остается только гадать.

– Как ты думаешь, Ахматова к тому времени уже разлюбила его или нет?

Я вздрогнула. Андрей словно бы прочитал мои мысли. Или мы вновь, как и раньше, синхронно подумали об одном и том же?

– Я не уверена, что она его вообще когда-нибудь разлюбила. И в то же время не уверена, что она его вообще когда-нибудь любила. По крайней мере в том смысле, какой обычно в это вкладывают.

– А он?

Я положила письма в папку и развела руками.

– Если бы я знала! Что можно сказать о человеке по нескольким письмам? Но мне кажется, что для него желание Ахматовой подать на развод должно было стать ударом. Вне зависимости от глубины его чувств. Помнишь, она говорила, что их все к тому времени привыкли видеть порознь? И письма это подтверждают – с 1913 года Гумилев то и дело в отъезде, причем все время где-то далеко, то есть отсутствует месяцами.

Андрей нахмурился.

– Не совсем пойму, к чему ты клонишь.

– Они живут порознь, видятся редко, знают друг о друге в основном из писем. И уж, конечно, не знают о каких-то увлечениях друг друга, ведь о таком не пишут. Поэтому у них должен был сложиться не совсем точный образ друг друга, возможно несколько идеализированный. В разлуке ведь недостатки забываются. А потом, представь себе, Гумилев приезжает, уверенный, что все по-прежнему, а Ахматова ему сообщает, что хочет развода.

Он помолчал, а потом вдруг неожиданно сказал:

– Как ты мне.

Я в первую секунду даже не нашлась что сказать и с трудом удержалась от желания тут же треснуть его по голове папкой, которую держала в руках. К счастью, выдержки хватило, чтобы не скатиться до скандала, и я процедила сквозь зубы:

– Не передергивай! Ахматова собиралась выйти замуж за другого. А я тебя застукала с любовницей. Кажется, у меня тоже было о тебе идеализированное представление.

Андрей явно хотел что-то ответить и уже даже открыл рот, но вместо этого сделал глубокий вздох, встал и молча вышел. Дверью, правда, хлопнуть не забыл, но все равно я так изумилась, что даже почти перестала злиться. Никогда он так себя не вел, доказать свою правоту было для него делом чести, а уж оставить за собой последнее слово – и вовсе жизненным принципом.

* * *

Несмотря ни на что, я упрямо решила дочитать сегодня переписку Ахматовой и взялась за следующее письмо.

Дорогая Марина Ивановна,