Читать «Семмант» онлайн - страница 5
Вадим Бабенко
С моим генным разнообразием все в порядке. Вырождение не грозит ближайшим потомкам — если таковые появятся на свет. Что ж касается разума, я живу по другим законам — и тоже не признаю компромиссов. Я веду себя так, будто их не существует. К знатности это не относится вовсе.
Мой отец был из башмачников и с детства провонял козьим клеем, а мать, напротив, росла чистюлей в семье банкира, погоревшего на падении фунта. Они неплохо ладили, несмотря на несходство происхождений. Их объединяло презрение к незадачливым предкам, не давшим им ни гроша, ни шанса. По крайней мере, мать не упрекала супруга в бедствиях, подстерегавших нас тут и там — с постоянством капризного рока. Он же, насколько я мог судить, относился к ней бережней, чем было принято в тех краях, и даже наверное видел в ней большее, чем было принято видеть. Что, право, делает ему честь.
При том, отец мыслил весьма конкретно — я бы сказал, предсказуемо-грубо, пусть изворотливо и с хитрецой. Профессия не далась ему в руки, да и не интересовала его ничуть. Он был бродяга по натуре и, к тому же, всюду ввязывался в конфликты с властью. В результате, многие годы мы скитались от селенья к селенью, не имея постоянного угла и нигде не задерживаясь надолго. Нас не любили соседи, а местные приставы сразу чуяли возможность поживиться, что было иллюзией — он всякий раз ухитрялся оставить их ни с чем. Мы изъездили балканские горы, были и в Родопах, и в Пинде, в Долматах и в Динарах, а потом вышли к Дунаю и поднялись аж до Будапешта. Там мы успокоились на время — отец затеял торговлю керамикой, а у матери отыскалась троюродная тетка, обучившая ее гаданию на картах. Наша жизнь обрела видимость постоянства, и у меня, с перерывом в год, появились два брата-близнеца и сестра.
Там же я наконец пошел в школу — с опозданием на два года, что сослужило хорошую службу. Читать, писать и считать я умел и без того, а в классе казался крупнее своих сверстников, так что те побаивались задирать меня, по поводу или без. Все, что им оставалось — выталкивать меня из своего круга, как слишком заметную чужеродную особь, и это принималось мной как должное, пусть без осознания причин. Столь же неприязненно относились ко мне и учителя, но предметы давались мне легко, а что до неприязни, я с малых лет приучился не придавать ей значения. Мои отношения с семьей тоже оставляли желать лучшего; маленькие братья и сестра лишь раздражали своим визгом — я не испытывал к ним теплых чувств. Это сильно расстраивало мать, а папаша сетовал, что от меня нет прока — и наверное не будет, судя по неприкаянному взгляду и неумению сойтись хоть с кем-то.