Читать «Белинский» онлайн - страница 79

Указывая на связь искусства с действительностью, с общественной жизнью, Белинский не упрощает эту связь, как это делают вульгарные социологи. История искусства, по мнению критика, зависит от истории общества, но не детерминируется ею фатально. Он видит переплетающееся влияние разнообразных причин, порождающих то или другое литературное явление. Среди этих причин критик в своих статьях о Пушкине отмечает и принадлежность художника к определенному классу. Но Белинский далек от схемы, по которой классовая принадлежность определяет все творчество поэта. Так, говоря о Пушкине, он на первый план выдвигает общечеловеческое в его поэзии, народный характер его творений, их историческое значение, выходящее далеко за рамки эпохи.

Доказывая, что искусство играет активную роль в жизни общества, Белинский вместе с тем относится резко отрицательно к попыткам превратить его в «удобное средство для доброй цели» (3, 7, 319) — в средство для поучения людей. Он высмеивает «мертвое понятие о пользе поэтической формы для выражения моральных и других идей» (3, 7, 319), отрицает дидактическую поэзию как не соответствующую уровню современного состояния искусства. Критик считает, что настоящий художник не может быть подчинен интересам какой-либо литературной партии. Он пишет, что поэт «должен быть органом не той или другой партии или секты… но сокровенной думы всего общества, его, может быть, еще не ясного самому ему стремления. Другими словами: поэт должен выражать не частное и случайное, но общее и необходимое, которое дает колорит и смысл всей его эпохе» (3, 10, 306). Белинский выступает за свободу творчества. Он доказывает, что литературное произведение, написанное по приказу, не может быть художественным. Он говорит, что поэзия, «помня свое божественное происхождение, не любит ливреи» (3, 6, 370).

Белинский ставит вопрос: как быть поэту, живущему в обществе, понятия которого диаметрально противоположны действительности? Он не согласен с теми художниками, которые, с отчаянием махнув рукой на эту «оскорбляющую чувство и разум действительность», убегают в себя и «поют себе как птицы». Критик выдвигает задачу — «примирить свободу творчества с служением историческому духу времени, с служением истине» (3, 6, 318). И он находит решение этой задачи. Он пишет: «Свобода творчества легко согласуется с служением современности: для этого не нужно принуждать себя, писать на темы, насиловать фантазию; для этого нужно только быть гражданином, сыном своего общества и своей эпохи, усвоить себе его интересы, слить свои стремления с его стремлениями; для этого нужна симпатия, любовь, здоровое практическое чувство истины, которое не отделяет убеждения от дела, сочинения от жизни. Что вошло, глубоко запало в душу, то само собою проявится вовне» (3, 6, 286).