Читать «Белинский» онлайн - страница 12

Однако вскоре критик недвусмысленно заявил о своем сочувствии реализму. В своей замечательной статье «О русской повести и повестях Гоголя», написанной в 1835 г., Белинский прямо говорит, что в России развилось реальное направление в литературе. Достоинством этой новой литературы он считает «беспощадную откровенность». «…В ней жизнь является как бы на позор, во всей наготе, во всем ее ужасающем безобразии и во всей ее торжественной красоте…» (3, 1, 267). Критик отмечает, что в новых художественных творениях «жизнь как будто вскрывается аналитическим ножом». Главой нового литературного направления Белинский называет Гоголя. Он первый указывает на гениальность великого писателя и вопреки нападкам и «похвалам» реакционных авторов предрекает ему исключительную роль в русской литературе.

Творения Гоголя помогают Белинскому диалектически осмыслить реальную действительность. Он говорит, что почти каждая повесть Гоголя — смешная комедия, которая начинается глупостями, оканчивается слезами и называется жизнью. «И такова жизнь наша: сначала смешно, потом грустно!» (3, 1, 290). Белинский указывает на противоречия действительности, вскрываемые творчеством Гоголя: он отмечает скрытые контрасты в «Невском проспекте», горечь в смехе над ссорой Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича, противоречия великой эпохи целого народа в повести о Тарасе Бульбе, загадки человеческой психологии в «Старосветских помещиках».

Анализ последней повести особенно замечателен. Критик подчеркивает реализм этого произведения. Он указывает, что старосветских помещиков связывает лишь одно «низменное» чувство — привычка. К высшим поэтическим достижениям этой повести он относит диалог между Пульхерией Ивановной и Афанасием Ивановичем на тему: «Чего бы такого еще поесть». А между тем, говорит Белинский, у Гоголя показано «великое таинство души человеческой», поставлена «великая психологическая задача»: почему такое, казалось бы, низменное чувство, как привычка, часто превышает по своей силе высокие и благородные страсти людей? «Г-н Гоголь, — пишет критик, — сравнивает ваше глубокое, человеческое чувство, вашу высокую, пламенную страсть с чувством привычки жалкого получеловека и говорит, что его чувство привычки сильнее, глубже и продолжительнее вашей страсти… Так вот где часто скрываются пружины лучших наших действий, прекраснейших наших чувств! О бедное человечество! жалкая жизнь!» (3, 1, 292). Не раз потом Белинский, уже в связи с социальными задачами русской жизни, задумается над страшным вопросом о силе привычки, над проблемой традиций, которые нельзя безнаказанно игнорировать.