Читать «Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера» онлайн - страница 150

Медвежонок была взволнована, наши родители тоже.

Я внимательно проследил, чтобы Медведика окольцевали – привязали ему на ногу нейлоновую бирку с номером. Только тогда я разрешил увезти его туда, где в родильном отделении содержали всех прочих новорожденных. У них имелась особая зала, где младенцы лежали рядами за стеклом и росли под лучами ярких теплых ламп, совсем как цыплята на сельскохозяйственной выставке. Кое-кто лежал в отдельных инкубаторах, но в основном их клали в большие лотки. Я порадовался, что Медведик пронумерован, поскольку, что бы там ни говорили про материнское сердце, которое всегда почует родную кровиночку, все новорожденные были похожи как две капли воды, независимо от пола. Наверно, если бы у Медведика была лишняя рука или не хватало ноги, его легко было бы отличить от остальных цыплят, но в целом весь выводок выглядел на одно лицо.

На следующее утро в родительное отделение приехали мои родители – приехали порознь, потому что уже много лет как были в разводе, и отец успел жениться вторично. Сначала приехала мать, а потом отец и мачеха. Затем появились отец и мачеха Медвежонка. Ее мать и отчим жили во Флориде, так что они не приехали, но позвонили. Итак, в первый день Медведику нанесли уйму визитов.

– Ой, только посмотрите на него, какой славный!

– Привет, парень! – и тык младенцу в живот.

– Ах, да он вылитый ты!

Видимо, это обычное шаблонное сюсюканье, рассудил я, особенно насчет фамильного сходства с новоиспеченным папашей. Как может младенец весом в шесть фунтов, с помятым личиком и головой не больше яблока, быть копией меня?

Я похвалил себя, что запомнил число, написанное на бирке у Медведика. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь мог нарочно подменить его другим младенцем, но мало ли, ошибутся. На всякий случай я еще пометил Медведика несмываемым маркером, прямо на коже, а то вдруг бирка потеряется.

На второй день оказалось, что я напрасно опасался не узнать младенца – страхи мои были беспочвенны. Когда я приехал в больницу, Медведика как раз принесли маме. Но я все же проверил метки и бирку. Все было в порядке. В тот день Медведика выписали, и больше он в больницах никогда не ночевал. Так что, благодаря моей изначальной предусмотрительности и бдительности, я могу с уверенностью сказать, что мальчик, который живет у нас в доме, – это тот самый мальчик, которого Медвежонок родила семнадцать лет назад.

Мы привезли Медведика домой. В качестве кроватки я приготовил корзинку, в ней же его и везли из больницы. Медвежонок сама запеленала и пристегнула младенца, потом села в кресло на колесах, поставила корзинку себе на колени, и ее покатили по парковке к нашей машине. Уже на выходе я понял, что за 4000 долларов, которые с нас взяли в больнице, мы получили не очень-то много. Нам не дали никакого приданого – ни игрушек, ни одежды. Только младенца.

До сих пор не понимаю, почему медицинский персонал настаивал, чтобы Медвежонка везли из палаты к машине в инвалидном кресле. В конце концов, в больницу она вошла на своих двоих и при этом вдобавок разговаривала. Сейчас она чувствовала себя неплохо, схваток у нее уже не было, да весила на двадцать фунтов меньше. Но они настаивали на бережном обращении, и я вспомнил, что автомобили на ремонт приезжают своим ходом, а обратно их везут на прицепе.