Читать «Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера» онлайн - страница 143

Подозреваю, что когда я был маленьким, взрослые как раз в достаточной мере вызывали меня на разговор и стимулировали общаться, и это не позволяло мне свернуть с пути социализации. Так что я научился функционировать в обществе и вписываться в него. Взрослые лучше детей умели справляться с моими ограничениями по части общения. Взрослым удавалось ловить нить беседы, даже если я подавал реплики невпопад, и они чаще детей проявляли интерес к тому, что я говорил, какие бы странности я ни выдавал. Если бы меня не теребили и не вызывали на разговор образованные, неглупые и заинтересованные взрослые, я почти наверняка потонул бы в пучине аутизма и безвозвратно ушел в себя. Очень может быть, что я бы замолчал навек и вообще не смог общаться.

Даже в шестнадцать лет я мог бы с легкостью утратить все навыки общения и резко погрузиться в себя. Мысленно возвращаясь к тем годам, я понимаю, что пойди я по этому пути, мог бы забрести очень далеко – прийти к полному аутизму или, быть может, к той точке, где обитают саванты, способные мгновенно перемножать десятизначные числа. Ведь, в конце концов, я неплохо ладил с разными устройствами, которые придумывал, и они надо мной никогда не насмехались. Они обеспечивали меня головоломными загадками и задачками, но никогда не обижали. В тот год, когда я бросил школу, я, образно говоря, стоял на распутье двух дорог, и от меня требовалось сделать выбор, от которого зависела вся дальнейшая жизнь: что я потеряю, что приобрету.

От выбора в пользу аутизма и полного замыкания в себе меня спасла совокупность обстоятельств. Свою роль сыграл тот сумасшедший дом, который творился у нас в семье, и острая потребность удрать от родителей, найти работу и зажить самостоятельно, чтобы уцелеть и кормиться самому. Так что я выбрал одну из двух дорог и таким образом ушел из мира, населенного лишь механизмами, устройствами и приборами, спокойного и надежного мира приглушенного света и неярких цветов, из мира механического совершенства. Я двинулся навстречу беспокойному, яркому, шумному и непредсказуемому миру людей. Теперь, тридцать лет спустя, оценивая свой выбор, я думаю, что дети, которые точно так же стояли на распутье и выбрали другую дорогу, сейчас вряд ли способны общаться с окружающими и вписываться в общество. Скорее всего, они полностью замкнуты в себе и самостоятельно им не выжить.

Когда я думаю об этих детях, которые пошли по второму пути, то меня, взрослого аспергерианца, вполне успешно вписавшегося в общество, глубоко тревожит и озадачивает вот что. Я читал множество описаний аутизма и синдрома Аспергера. В большинстве своем они говорят об аутистах и аспергерианцах (людях вроде меня) как о тех, кто «не желает контактировать с окружающими» или «предпочитает играть один». Не берусь высказываться за других детей, но хочу со всей ответственностью четко выразить свои чувства: Я НИКОГДА НЕ ХОТЕЛ БЫТЬ ОДИН! Все эти детские психологи, которые заявляют: «Джон предпочитает играть один, сам с собой» катастрофически заблуждаются. Я играл один, сам с собой, потому что был отщепенцем, изгоем, потому что другие дети не принимали меня в игру, потому что я не умел с ними играть и общаться. Одиночество было следствием моих ограничений, и помнится мне как одно из горчайших и самых болезненных переживаний детства. Боль тогдашних неудач и отверженности не утихала, даже когда я стал совсем взрослым, и долго давала знать о себе – даже когда я уже разобрался, что такое синдром Аспергера.