Читать «Голос Незримого. Том 2» онлайн - страница 10

На Руси то было стародавнейСвяточной порой, средь темной ночи…Спал посад. Оконц замкнутых ставниРосписью зеленой узороча,А в незамкнутых слюду лазуря,Месяц лишь летал по поднебесьюМимо острых вышек, верхотурий,Как сереброхвостый змей кудеся.Спал и терем вычурный, высокийУ лесных чернеющих закраин,Лишь не спал Василько синеокий —Юный, удалой его хозяин.Не охраною отцовских вотчин,Не войною с ворогом татарским, —Был иной он думой озабочен,По хоромам бродючи боярским.Мать его тут оженить хотела,Но не выглядел невест боярич:Были все они и белотелы,И разубраны в сурьму и ярочь,Да скушны, как зимние березы,Да кислы, как летние рябины.Речь начнешь – зевок, обнимешь – слезы…И отстал езжать он на смотрины.Он бродил, и в мысль ему запалоПопытать судьбу свою особо.Охабень надев соболий алый,Вышел вон, в алмазные сугробы,Сдернул рукавицу выстрочную,Загадал: куда она укажет,Там и милую искать почну я —Ту, что волю снимет, руки свяжет…И метнул ее, подальше трафя.Высоко взвилася рукавица,Да над елью, снежною кутафьей,Вдруг повисла. «Али мне жениться, —Молвил, над собой смеясь, молодчик, —На дворовом щипаном галчонке?Эх ты, суженый! Эх, горе-метчик!Нет тебе ни варежки, ни женки!»Глядь: на сук еловый села белка,Рукавицу меж зубов зажала,Вниз юркнула и трусцою мелкой —Из ворот и к бору побежала.Вслед за ней Василько тут погналсяУличкой ухабистой посада.Днем народ гулливый здесь толкалсяВ трепаках, в присядках до упада.А теперь посад как будто вымер…Но ползли из труб, из подворотнейТолпы ведьмистых старух-кикиморИ жердяев – парней-оборотней…Мимо чудищ тощих и косматых,Мимо ветхих бань, избенок, клунейМчал Василько вширь снегов несмятых.Ночь же делалась всё краше, лунней,Черный бор – всё ближе и страшнее…Вот бежит уж он за белкой в чаще,Вот к полянке выбрался за нею,Где ложился света круг сребрящий.Ну, и вывела ж его скакунья!Смотрит молодец, крестясь, чураясь, —Лешаки кругом да полесуньиПляшут, гогоча, скача, играясь.Все чудны: курчавы, смуглолицы,И увертливы, и хохотливы…Тот – с хвостом, у этого – копытца,Та – в шерсти рудой, та – с черной гривой.Встал боярич средь веселых тварейИ глядит, все страхи позабывши.Ай да пир! Ай да лесов бояре!Белка ж прыг в дупло кокоры сгнившей…И оттуда тотчас же орехомКто-то кинул, в гостя попадая.Смотрит он: с жемчужным нежным смехомМанит его нежить молодая.Высунулась из дупла – хохочет,И в ладоши маленькие плещет,Золотым запястьицем стрекочет,Ожерельицем янтарным блещет.Подошел он, замирая, ближе:Лик – лукавый, розовый, пригожий,Волоса до пят, пушисты, рыжи,Зубки беличьи и взор ее же —Дикий, любопытливый, блестящий…Рукавицу в горсть она зажала,Машет ей дразняще, ворожаще…Сердце тут Василькино упало,Дух занялся, замутились очи.Выхватил он нежить-невеличкуИ помчался с ней что было мочи,Завернув, как рыжую лисичку,Теплою полой трубчатой шубы.Нес ее и угревал, баюкал,Целовал в улыбчивые губы,Как дитя – любимую из кукол.А она глядела, всё смеючись,В облик человечий непривычный.Дивью взор ее таил дремучесть,А всё тело – запах земляничный.Лесуны Васильке не претили,Лишь поулюлюкали вдогонки.Звезды свечкой синей им светили,Снежным хмелем сыпали сосенки,Горностайка прыгал, скомороша,Совка похохатывала, теша, —Путь тот был счастливый да хороший,Даром что сугробистый и пеший!

* * *

И пришел боярич в отчий теремНа заре, усталый и веселый,Похвалился словленным им зверем,Пораскрыл малиновые полыИ сказал: «Вот, матушка, – невеста,Что себе я выискал и добыл».Что подеялось! Вскочивши с места,Грянулась боярыня тут об пол,С кос швырнула кику золотную,Испорвала кунью телогрею, —Знать-де не хочу сноху такую!Челядь же – потатчица – за нею:Ключницы ревут, чернавки – пуще,Мамки голосят, а девки – звонче, —Вой пошел от стольной до стряпущей,Инда пес завыл у окон гончий!Тут еще заныла, забубнила,В бубенцах, в тряпье цветном, шутиха…Шибко то Василько прогневило:Топнул он – и вмиг всё стало тихо.Розовые, желтые шугаи,Голубые, алые саяныРазлетелись прочь, как попугаи,И скоренько к дочке богоданнойПодошла боярыня с поклоном.

* * *

Ночь одну провел с женою в ласкеМолодой довольным и бессонным,Поутру ж раздумался в опаске:Как бы его люба-невеличкаВоли молодецкой не лишила!Спит, – а не рассталась с рукавичкой.Взять хотел, – с неженской держит силой!И взмахнул он над ласкуньей плеткой:Даст силом, коли добром не хочет!Как метнется, вскинется молодка,Как оскалит зубы, захохочет!«Ой ты, вьюнош, глупый, хоть с бородкой!Теремная темная тетеря!Был вечор ты с дорогой находкой,Нонче стал с бесценною потерей…Вольную, уветливую нежитьТы посмел несносно так обидеть!Ведь могла б я веселить да нежить,А теперь тебе меня не видеть!Ин спасибо! Срок мой укоротил:Ты, озолотив и ожемчужив,Здесь бы жить меня не приохотил!А не то – плести б мне прошвы кружев,Слушать лишь шушуканье да сплетни,Баб вытье да прибаутки дурок,Сменивать с тоски шушун на летник,Видеть мир земной лишь с верхотурок…Не любо житье мне человечье!Не люба мне ваших женок доля!»Скрылась за изразчатою печьюИ оттуда – через миг, не доле, —Выпрыгнула белочкой-скакуньейВ золотистой шелковистой шерстке.Рукавица ж всё при ней, колдунье,Лишь зажата в лапке, а не в горстке.Ловит белку парень по запечью,А она с злаченых потолочинУж глядит и молвит русской речью:«Был ты думкой малой озабочен,Будешь изведен тоской великойПо лесной сладимой смуглоличке…Эх ты, муженек! Эх, горемыка!Нету ни жены, ни рукавички!»Прыг да прыг к дверям из красной гридни,Скок да скок к сеням на двор снежистый,Засмеялась, – что всего обидней! —И пропала в той же ели мшистой!

* * *

Просыпался уж посад разгульный,Люд плясал уж, не жалея пяток…То случилось на Руси досюльнойСреди бела-дня, порою святок.

1916