Читать «Норильск - Затон» онлайн - страница 36

«Наконец, он выспится и отдохнёт, — гладила плечо спящего мужа Лиза. — Надо как-то решиться и поговорить с ним». Впервые у неё от него появилась тайна. Она трепала сердце и не давала в полную грудь дышать. Но когда и как отважиться на этот нелёгкий для неё разговор, она не знала. Лизу не зря так взволновало всё, что касалось лагеря и сидящих здесь когда-то зеков. Илья не ведал о ней всей правды, да она и сама узнала об этом недавно. Родители, которых, она всегда считала своими и других не помнила никогда, оказались приёмными. После смерти отца, наступившей от инсульта, мама, вдруг усадив её за стол, достала старые метрики, выданные ей в детском доме, и рассказала всё:

— Что скрывать, дочка, жизнь уже прожита. Папа настаивал, на молчании, а сейчас нет и его. Все пути открыты. Я считаю, ты имеешь право знать, а там дальше поступай, как знаешь. Только одно советую, мужу пока не говори об этом. Ни к чему. Тем более он военный. Анкеты, особый отдел и всё такое. Да мужику и по статусу ни к чему много знать о жене, но это так отступление в бабью философию.

— Мама, что всё это значит? — напугалась, не веря ни одному её слову дочь.

— Лиза, на самом деле родилась ты под Норильском, в лагерях.

— Как в Норильске, в каких лагерях?

Лиза кроме пионерских ни про какие лагеря слыхом не слыхивала.

— Не перебивай, я и так, дочка, волнуюсь. Мужу дала слово, что никогда не открою тебе твоего прошлого, а, получается, наврала, слова не сдержала, вот видишь, говорю. И документы твои старые обещала уничтожить, а они перед тобой лежат. Кругом виновата перед ним, но считаю, так будет правильно. Поэтому прошу тебя, детка, послушай и не перебивай.

Лиза с трудом разлепила скованные страхом губы.

— Я постараюсь.

— Сталинские лагеря. И мама твоя не я, а Татьяна Петрова и отец Илья Дубов. Как я поняла, они сидели в одном лагере. Вот видишь её рукой написано, наверное, перед смертью старалась, чтоб ты не была ничейной. Там же она сердечная и умерла после родов, а тебя в приют сдали. Позже вас вывезли в Саратов. Мы с мужем и удочерили тебя там. Метрику переделали. Муж мой тоже на удачу Ильёй был, тогда имя было распространённое, вот отчество и осталось у тебя отцовское. Мы с ним летали в Норильск, заходили в приют, пытались узнать что-то о твоём отце.

— И что?

— Вроде сидели они на «Затоне», это лагерь в тундре среди болот. Татьяна умерла при родах, а Илья, скорее всего, сгинул, там смертники в основном были, тяжёлый лагерь, живых мало осталось. Мы и успокоились. А тут, вроде бы, мне покоя никакого не стало. Из-под земли она, мать твоя, просит, правду сказать. Значит, надо так, ей на небесах виднее.

Лиза помнит этот разговор слово в слово. И даже сейчас может повторить. — Скатившись по щекам из глаз слёзы, утонули в подушке. «Скорее всего, я родилась здесь на этом дивизионе. И мама, зная, там, на небе, о направлении сюда Ильи, заставила женщину, вырастившую меня, сказать правду. Ничего не случается просто так. У меня были чудесные родители, и хорошо, что их служебный путь остановился на Саратове, иначе бы я никогда не встретила своего Илью». Её отец преподавал в военном училище ПВО. Там в троллейбусе, курсирующем от училища, Лиза и встретила его. С отцом были очень тёплые отношения, он души не чаял в дочери, и Лиза отвечала ему тем же. Она была заворожена даже одним его именем. Услышав в троллейбусе это имя, она закрутила головой, а, увидев к имени ещё и приложение, влюбилась без памяти в него. И вот он лежит рядом, улыбаясь во сне, наверное, и там радуясь запуску дизельной. А, может, это он её увидел в каком-то невероятно красивом сне и так счастливо этому улыбается. Как ему сказать правду, как? А если не поймёт и обидится за молчание? Сто вопросов и ни одного даже завалящего ответа. Она с замиранием сердца летела сюда. Горела надеждой, что непременно должна узнать о них, о своих настоящих родителях, раз уж судьба забросила её сюда. А что это она Лиза не сомневалась. Не может же судьба, развернув её дорожку в тундру, обмануть. Вспомнила, как, впервые гуляя по цветочному ковру, стелющемуся под её ногами, с надеждой крутила головой вокруг. Так хотелось надеяться, что за тем или иным кустом проскользнёт её тайны разгадка. Просто не может быть по-другому. Шла и шла, пока под ногами не зачавкал мох. Только тогда, напугавшись, она остановилась и закрыла глаза, представив родителей тут рядом, молодыми, целующимися и жарко обнимающими друг друга, успокоилась. Почему-то ей казалось, что это была необыкновенной силы любовь, ей так было легче думать и понятнее. Всё-таки сильнее любви больше нет ничего на этом свете, ведь даже тут в лагере среди жестокости, грязи и далёкого от романтики способа жизни, люди любили. Постояла, прислушалась. Развернулась на шум воды и вышла к реке, по берегу вернулась на дивизион. Ей всё время кажется, что мать где-то рядом, смотрит на неё, Лизу, глазами цветов, ласкает её ноги травой, а может это совсем и не трава, а её Танины руки. Столько лет ждущие дочь, и вот сейчас тянущиеся её погладить. Лиза приседала в траву, водя ладонью по шёлку нежных листочков, заглядывала в глаза ярких цветов, но что могут они, разве, что пожалеть. Не в состоянии лежать, она встала и подошла к окну.