Читать «Норильск - Затон» онлайн - страница 127

— Пройдёмте в мой кабинет, я напою вас чаем.

— Если б мне был нужен чай, то я напился его в другом месте. — Немного жёстко отрезал он. Но, смутившись: женщина к его настрою на Волкова не имеет никакого отношения, добавил. — Спасибо, я подожду здесь. Цветочек вот покараулю.

— Чем тогда я могу быть вам полезна?

— Расскажите о докторе Волкове.

— Очень сильный психиатр. Вы не пожалеете, что обратились именно к нему. Хотя не понятно, неужели в Кремлёвке нет стоящих психиатров, что вы снизошли до нас грешных.

— Дело не в этом…

— Может быть, прервать приём и вызвать его, если вы торопитесь? — предложила, волнуясь, она.

— Ни в коем случае. — Поспешил остановить её прыть Илья.

— Как хотите.

— Лучше расскажите о нём побольше.

— Чтобы вы хотели услышать?

— Как, например, из медбрата, он превратился в солидного психиатра. Согласитесь не хилый бросок.

— О, это не простая история. Он появился здесь около двадцати пяти или двадцати четырёх лет назад. И не просто так, а по уважительной причине.

— То есть?

— Привёз лечить или свою жену или родственницу, если честно, то мы до сих пор не поняли, кто она ему. Совсем рассказывали, плохая девушка была. Я поступила на работу гораздо позже, поэтому только со слов других могу рассказывать о тех годах.

Дубов отчего-то разволновался, но хоть и с трудом, но удалось сдержать эмоции.

— Интересно.

Врач поскребла ногтём по стеклу и приступила к рассказу.

— Он устроился здесь, чтоб быть рядом с ней, санитаром. А потом, стараясь помочь ей выздороветь и контролируя её, выучился на психиатра, занялся наукой, многого достиг, но как не старался ничем помочь бедняжки не мог.

— Не понятно, — прервал он рассказ.

А та извинившись докончила:

— Так эта бедная сумасшедшая тут и мается.

Илья Семёнович спросил повинуясь интуиции:

— Где же она?

Рассматривая чистоту листьев фикуса в кадке, она отчеканила:

— Он обеспечил ей, более менее, нормальные условия жизни.

— Как тут может быть нормально? — фыркнул он.

Та пожала плечами.

— Она одна в палате.

Он толи возмутился, толи констатировал:

— Всю жизнь прожить в этих стенах, это чудовищно.

Врач с прежним железным терпением заявила:

— Что поделаешь, значит, у неё не было другого пристанища.

Он рубанул ладонью по воздуху, рассекая его.

— Лучше уж смерть.

— Это лирика, — отмахнулась она.

Дубов возмутился.

— Вы же рассказывали, что он хороший специалист.

— Бесспорно.

— Как же он не смог ей помочь?

— Тяжёлый случай, всякое случается. За столько лет и никакого прогресса. Какие методики только к ней не применяли.

Илья и сам бы не смог объяснить себе, почему у него так ухнуло сердце, противная дрожь прошлась по ногам, почему та обычная на любой взгляд история его держала, не отпуская, волнуя и затягивая в свои сети, как болото. Не ожидая от себя этого, он попроси: