Читать «Там, вдали, за рекой» онлайн - страница 69

Я рисовал Испанию: яркое солнце, яркое небо, яркие горы и яркие апельсиновые рощи с оранжевыми апельсинами. И войну. Я рисовал атаку республиканских войск, и бегущих фашистов, и воздушный бой в синем безоблачном небе. Всё у меня получалось неплохо, только не получался дядя. Я хотел нарисовать дядю, но дядя не получался похожим… Немножко был он похожим, но всё же не очень похожим…

В печке трещали дрова, а в трубе завывал ветер. Вся дача гудела от ветра.

— Пойди посмотри… — сказала мама. — Там кто-то пришёл…

— Это ветер, — сказала бабушка.

— Там кто-то вытирает ноги! — сказала мама.

— Это ветер вытирает ноги! — засмеялся я. — Осень…

И вдруг меня осенило:

— Дом слышит шум и шорох на пороге, ах, это осень вытирает ноги… Ну как? — спросил я. — Это стихи!

— Прекрасно! — сказала мама. — Ты запиши…

Я взял чистый листок, но тут вскочил и залаял Чанг. В дверь постучали.

— Да, да! — сказала мама. — Войдите!

Я схватил Чанга за ошейник, дверь открылась, и в комнату вошёл человек.

Человек был похож на лётчика. В те годы лётчики были очень популярны. В газетах писали не только про Испанию — много писали про лётчиков. Про Чкалова, про Громова, про Коккинаки. Они летали через Северный полюс в Америку. И поднимались в стратосферу. Выше всех! Они гремели на весь мир, наши лётчики.

Я сразу узнал в этом человеке лётчика. Он был в обыкновенной кепке, но в кожаной куртке с «молниями» и в сапогах… Он был похож на Чкалова: такое же суровое лицо с глубокими складками возле рта, с прямым носом и крутым подбородком. Он сразу понравился мне своей улыбкой.

— Поди отыщи вас! — сказал он. — Я от Феденко, Петра Ивановича! По-моему, я не ошибся?

— Боже мой! — прошептала мама.

Она вскочила и стояла бледная как полотно, прижимая руки к груди. Бабушка тоже вскочила, выронив спицы…

— Боже мой! — повторила мама. — Но вы садитесь, садитесь… Хотите чаю?

— Прошу меня извинить! — сказал человек. — Я очень спешу… Я вас так долго искал. Я привёз письмо. — Он сел, достал из куртки письмо.

Чанг опять зарычал.

— Ну-ну! — сказала мама. — Это свои…

Мама опустилась на стул, вскрыла конверт и стала читать. Мы с бабушкой смотрели ей через плечо.

Вот это письмо, даже не письмо, а записка…

13 августа 1936 года

Тардиента

Крепко обнимаю и целую вас, дорогие мои! Как вы там все? Целую вас крепко! Как Миша? Надеюсь, что он молодцом… Привет Чангу… Между прочим, у меня тут опять собака — перебежала к нам от фашистов, не захотела быть фашистской! Прекрасный пёс, образованный! И совсем не боится огня… Я здоров, чувствую себя хорошо. Здесь очень жарко, конечно, «в высшем смысле»… Меня окружают прекрасные люди… Передаю эту записку с оказией, не знаю, дойдёт ли… На этом кончаю — сейчас мы идём в атаку… Держитесь, скоро увидимся! NO PASARAN!

Ваш Пётр.

…Мама долго не могла ничего сказать. И бабушка. А я спросил лётчика: