Читать «Штундист Павел Руденко» онлайн - страница 2

Разговоры на завалинках приумолкли. Если б не страх поповского проклятия, то, наверное,

куча народу собралась бы у избы, где нехристи тянули свою стройную песню.

То пели штундисты, собравшиеся на свою воскресную молитву. Их было немного в

Книшах. Всего семей десять. Ересь занесена была в деревню года два тому назад Лукьяном,

пасечником, который привез ее из Херсонской губернии, куда он ездил по делам. До того он

был мужик, как и все, разве что к храму был усерднее и, не в пример прочим, любил читать

Писание и разговаривать о божественном. Поп Василий даже не рад был, что у него завелся

такой беспокойный прихожанин. Крестьяне всей округи уважали его за книжность и хорошую,

честную жизнь, и хотя он был беден, на сходах его голос имел больше веса, чем голос многих

богатеев. А тут вдруг старик точно белены объелся.

Приходят к нему миряне на другой день после его возвращения, чтобы расспросить, где,

как и что; а дело было в самый Петров пост, как раз после заговения. Смотрят, а у него на столе

щи скоромные, забеленные молоком, и он со старухой и племянником сидят и хлебают.

– Что ты, Лукьян, – говорят ему, – с ума, что ли, спятил?

– Не я, – говорит, – с ума сошел, а вы с вашим попом до ума не дошли. Сказано в Писании:

не то оскверняет человека, что входит в уста, а что из уст исходит. Всякая пища дана от Бога на

пользу человекам.

"Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет

человека". Они ему слово, он им десять, да все с Писанием. Они к бабе, а та и того борзее: сбил

уже и ее. Так ни с чем и ушли.

И пошел с того времени Лукьян чудить.

Иконы побросал с киота. А икон было у него много, и иные хорошие. Не жалел на них

денег. А тут одни поколол на щепки, другие бабе отдал на крынки с молоком.

– Идолы это, – говорит, – доски. Вы доскам поклоняетесь. А я христианин и поклоняюсь

только Богу.

Дошло до попа. Пришел с крестом, в облачении, увещевать. Стал звать в церковь. Лукьян

раньше того ревностен к храму был: ни одной службы не пропускал. А тут:

– Не пойду я, – говорит, – в твою церковь. Не дом она божий, а дом торговый и капище

идольское.

Поп крест ему показывает, стыдит. А он:

– Не верю я ни в твои доски, ни в крест твой, а верю в Распятого. Сказано в Писании: "Не

сотворите себе кумира ни из дерева, ни из серебра, ни из золота".

Поп рассердился. Написал донос исправнику и в консисторию доложил. Приехала полиция.

Лукьяна увезли в город и посадили в тюрьму. Но следователь попался хороший человек, да и

начальство в том месте еще мало о штундистах думало. Продержавши Лукьяна полгода, его

выпустили. Он снова вернулся в Книши и стал "чудить" пуще прежнего. Пока он был один,

миряне смотрели на его поведение, как на особый вид юродства, и относились к нему

добродушно. Но после того как он вернулся из тюрьмы, к нему пристал Кондратий

маковеевский, молодой грамотный парень из богатых, ставший большаком в семье после смерти

отца. За ним стали приставать и другие. Всего набралось с десяток семей. Поп стал их

увещевать с амвона, да и миряне стали коситься. Не то чтобы они очень ревновали к