Читать «Иосиф Сталин – беспощадный созидатель» онлайн - страница 453

Отныне как в советской литературе, так и в культуре в целом разрешен был только сугубо оптимистический взгляд как на настоящее и будущее, так и на прошлое нашей Родины, а вчерашних союзников в войне требовалось изображать в самых черных красках, противопоставляя простых рабочих американских, британских или французских парней «милитаристам» и «воротилам крупного бизнеса». При этом упор делался на язвы капитализма – безработицу, инфляцию, неуверенность в завтрашнем дне. У неискушенного советского обывателя, не бывавшего в Европе, а тем более в Америке, должно было возникнуть чувство, будто на Западе живется простому человеку куда тяжелее, чем в Советской стране. Сусальные картинки, вроде «Кубанских казаков», должны были в некотором роде компенсировать советским людям тяготы послевоенного быта, воспоминания о новом голоде 1946–1947 годов, о том, что вопреки ожиданиям, после войны легче жить не стало. Как вспоминал Константин Симонов, «что контраст между уровнем жизни в Европе и у нас, контраст, с которым столкнулись миллионы воевавших людей, был нравственным и психологическим ударом, который не так легко было перенести нашим людям, несмотря на то, что они были победителями в этой войне, – я чувствовал, понимал… Как я помню, и в конце войны, и сразу после нее, и в сорок шестом году довольно широким кругам интеллигенции… казалось, что должно произойти нечто, двигающее нас в сторону либерализации… послабления, большей простоты и легкости общения с интеллигенцией хотя бы тех стран, с которыми мы вместе воевали против общего противника. Кому-то казалось, что общение с иностранными корреспондентами, довольно широкое во время войны, будет непредосудительным и после войны, что будет много взаимных поездок, что будет много американских картин – и не тех трофейных, что привезены из Германии, а и новых, – в общем, существовала атмосфера некой идеологической радужности, в чем-то очень не совпадающая с тем тяжким материальным положением, в котором оказалась страна, особенно в сорок шестом году, после неурожая. Было и некое легкомыслие, и стремление подчеркнуть пиетет к тому, что ранее было недооценено с официальной точки зрения».

Сталин решил проблему оздоровления чересчур легкомысленной идеологической атмосферы и контраста между уровнем жизни у нас и на Западе просто: заставил советских граждан бояться Запада как черт ладана, а пропаганде велел изображать нашу жизнь такой, какой миллионы уцелевших солдат увидели западную жизнь. Жизнь же в капиталистическом мире изображалась примерно так, какой была в действительности советская послевоенная жизнь. Контакты же с западными корреспондентами и просто с иностранцами, в том числе и прошлые, санкционированные, – в войну, стали приравниваться к шпионажу, и кое-кого из слишком бойких интеллигентов отправили за это на долгий срок в лагеря. «Низкопоклонство перед Западом» Сталин стремился победить еще и тем, что инициировал поиск «русского приоритета» во всех мыслимых и немыслимых сферах науки и культуры. При этом, правда, секреты атомной бомбы приходилось красть у американцев, а в разработке ракетного оружия активно использовать трофейные немецкие разработки, а на первом этапе – и вывезенных из Германии конструкторов.