Читать «Раздвоенное сердце» онлайн - страница 120

Я стала перелистывать. В первые дни папа записывал мелочи: какая погода, состояние моря, пару заметок о заболеваниях пассажиров. Потом, после нескольких пустых листков, папин почерк стал внезапно неровный со слишком большими буквами. С любопытством я стала разбирать его неспокойные строчки.

"2 апреля 1991 года. Что со мной случилось? Раны не гноятся. Но у меня температура 42 градуса, при этом нет ни жажды, ни голода. Что это было за существо?"

Я задержала воздух и пролистала дальше.

"4 апреля 1991 года. Я должен быть уже давно мертв. Я уже в течение трёх дней ничего не ел и не пил. Моя кожа холодная, но термометр показывает, как и до этого, 42 градуса. Я сделаю себе сейчас инфузионное вливание. Мне нужно как-то питаться. Если это будут мои последние строчки, тогда я хочу сказать последующим поколениям: это был не человек. И не животное. Оно сильно вцепилось в меня когтями и хотело превратить меня в такое же существо, как само. Это правда. И если я переживу, то выясню, что это такое.

Миа, я люблю тебя. Пауль, я люблю тебя. И ты, маленький, еще не рожденный человечек, тебя я тоже люблю."

Я выронила тетрадь. Я задыхалась, мне не хватало воздуха. Я подошла к окну, распахнула его и выглянула в ночь. Значит, это правда. Это не Колин  лгал. Мой отец говорил неправду. На него напали. Кто? Демон? На Карибских островах? До моего появления на свет?

Дрожа, я уселась обратно на пол снова взяла в руки календарь. При следующей записи папин почерк успокоился. Две жуткие фотографии были наклеены под его по-деловому краткими строчками.

"6 апреля 1991 года. Снова могу есть и пить. Почти не чувствую вкуса, но могу есть. Температура теперь 39,5 градусов. Раны заживают медленно. Сказал капитану, что меня укусила обезьяна и мне нужно поправляться. Взяли курс на Атлантический океан.

P.S. 21.00. Я слышу, как волны ударяются о корпус корабля. Каждую, поодиночке. Я слышу пение дельфинов. Они сопровождают нас."

На фотографиях нечеткое изображение папиной обнаженной спины. Очевидно, он снимал себя при помощи "автоспуска."

От плеч до крестца  тянулись  глубокие, красные, покрытые коркой раны. Я могла распознать пять кровавых рубцов. В верхней части спины, там, где, должно быть, вцепилась скотина, они были более широкими. Так вот почему мы никогда не ходили плавать вместе. Якобы из-за того, что отец не умел плавать. Я ему никогда не верила. И я оказалась права. Я  листала дальше.

"10 апреля 1991 год. По голове словно бьют молотком.  Легче только тогда, когда зашториваю иллюминатор и остаюсь под палубой. Я думаю - это голод. Но на что?

23.00: съел наполовину сырой стейк. Полегчало. В то время как кровь сочилась по моему небу, я мог ощутить запах теплой шерсти этого зверя. Это было как лекарство. Завтра попробую суши."

- Фи, папа, это же отвратительно! - прошептала я и читала дальше.

"20 апреля 1991 год. Еще два дня до Гамбурга. Сильное волнение на море. Одна пожилая дама была у меня и просила лекарство от тошноты. Однако морской болезни у нее не было. У нее всего лишь был страх. Я ощутил это прежде, чем она пришла в мой кабинет. Раньше я бы дал ей таблетки. Теперь я разговаривал с ней так долго, пока она не забыла о своем страхе. И тошнота исчезла. После этого она попыталась меня соблазнить.