Читать «Кровью омытые. Борис и Глеб» онлайн - страница 66
Борис Евгеньевич Тумасов
Такая пора наступит, когда Святополк сядет вместо Владимира великим князем киевским…
* * *
Холопка, девчонка проворная, пронеслась по дому вихрем, отыскала боярина, когда тот, удалившись в опочивальную, намерился улечься на лавке передохнуть после обеденной трапезы.
— Боярин-осударь, — зачастила девка, — к те боярин Еловит.
Блуд недовольно поморщился, мала девка, а голосиста.
— Чего орешь, чать, не глухой я. — И уже в адрес Еловита проворчал: — Принесла нелегкая, полежать не дал.
Перебрался из опочивальной в малую горенку. Еловит, скинув шубу в сенях, мелкими шажками вкатился, кивнул:
— По здорову ли, воевода-боярин?
— Твоими молитвами, боярин. Аль стряслось чего, что сон мой послеобеденный нарушил?
— Особого-то и нет, вот разве князь Святополк велел те кланяться.
— Уж ли в Киев приехал, а я того не ведаю?
— В Турове я намедни побывал, нелегкая погнала, поверил сказкам, там-де овес за так дают, ан воротился несолоно хлебавши.
Блуд сделал вид, что поверил Еловиту.
— Так, сказываешь, вспомнил обо мне Святополк, и по какому случаю?
— Сказывал, чтит тя как отца родного.
Усмехнулся воевода:
— Аль он отца помнит?
Еловит руки развел:
— О чем ты, воевода, Владимир пока жив.
— Владимир? Коли так, пускай Владимир.
— На что намекаешь, воевода?
— Я ль намекаю? К слову пришлось, намеки впереди.
— Турова слухи не миновали о хворях Владимира Святославовича.
— Да как им миновать, коли у Владимира столько доброхотов.
— Князь Святополк любопытствует, до сих пор ли гневен на него великий князь? Поспрошай у Блуда, к нему Владимир Святославович благоволит.
— Это с какой стати ему ко мне благую волю выражать? — Блуд брови насупил.
— Мне того неведомо, только ты, воевода, зла на меня не держи, коли вопрос не по нраву.
Блуд хмыкнул:
— Коли, боярин Еловит, сызнова за овсом в Туров отправишься либо кого пошлешь, то князю Святополку передай, что Блуд завсегда услужить ему горазд. И иные бояре Святополка в Киеве рады встретить…
Сказал так Блуд и подумал, уж не совесть ли в нем заговорила, что хотел помочь сыну Ярополка? Однако Блуд не понимал, что такое совесть, христианского учения он не признавал, а Перун не имел жалости. Корысть толкала Блуда, и о конце жизни воевода не задумывался.
Потер глаза воевода, а Еловит продолжая:
— Так оно лучше, воевода, а то я уж твоего зрака испугался. Ну как, думаю, к Владимиру поспешит с оговором?
— Какая мне, Еловит, прибыль? Да коли бы ты и впрямь на великого князя злоумыслил?
— Помилуй Бог, с чего бы? Однако, мыслю, ты, Блуд, не запамятовал, кто старший из сыновей великого князя.
— Мне ль не знавать. Кого бы Владимир ни мостил на киевский стол, а быть по старшинству.
Еловит головой вздернул:
— О том, воевода, князю Святополку и хотелось от тя услышать.
* * *
Когда Блуд остался один, ему вдруг сделалось страшно: ну как прознает Владимир о кознях Святополка, схватят его, а тот на бояр покажет, и на Блуда выйдут. Тогда кинут воеводу в поруб, где недругов великого князя держат, и жди смерти лютой.