Читать «В зоне поражения» онлайн - страница 47
Нина Владимировна Макарова
Он все-таки обрадовался, что парни вернулись. Ведь то, что их вместе выбросили из вагона, делало его уже почти своим среди них. И так захотелось Сашке все рассказать этим парням, чтобы хоть они поняли его.
— Видать, компанейский ты, — засмеялся длинноволосый и стал отмывать свою куртку, весь рукав ее был в мазуте.
Длинноволосый тер рукав пучками прошлогодней травы, споласкивал водой, но мазутное пятно не уменьшалось…
А низкорослый даже не смотрел на Сашку — у него все лицо было расквашено: он прикладывал мокрую ладонь то к рассеченной брови, то к распухшим, кровянившим губам и ругался — еще похлеще, чем в вагоне. Сашка знал, как ему сейчас щипало лицо, не так еще заругаешься…
Третий из парней — выше всех, плечи — дай бог, видать, сильнющий, а глаза добрые. Он напился из колонки и хотя под глазом у него тоже был синяк, не суетился и не ругался, стоял в сторонке, улыбаясь.
Молча, ни на кого не глядя, низкорослый двинулся от колонки, сразу же и кудрявый бросил пучок мазутной травы — нисколько не оттерся его рукав — и заторопился следом, по-прежнему, улыбаясь, потянулся за ними высокий.
На Сашку они больше не взглянули. Самому идти за ними теперь, когда знают, что из-за них попало, и все-таки не позвали с собой — нельзя. Навязываться он не станет. Конечно, у них своя компания, видать крепкая, и какое им дело до Сашки…
— Эй, парень, подойди-ка! — закричал длинноволосый. Все трое стояли на деревянном тротуаре и смотрели на Сашку.
Позвали! Но Сашка не побежал. Он медленно, вроде даже неохотно, подошел к ним и сразу напоролся на оценивающий, хмурый взгляд из-за кровавых век большеголового.
— Ты где живешь-то? — спросил кудрявый и указательным пальцем обтер губы.
— Да так… — Сашка не знал, как отвечать, чтобы они не потеряли к нему интереса. Человек без друзей и без дома — много ли он стоит? — Ушел из дому, — все-таки признался он, — и не вернусь больше.
— А что делать будешь? — допрашивал длинноволосый. — Бичом станешь?
— Каким бичом?
— Ну, бродягой! — засмеялся длинноволосый. — Русским же языком говорю.
— Нет. Я работать буду. На север пробираюсь, там работать буду.
— Зачем же так далеко? Работать и здесь можно…
— Пошли, — скомандовал низкорослый и опять первым двинулся по улице.
— Приваливайся к нам, мы тебя устроим на работу, — усмехнулся лохматый и тут же указательным пальцем обтер губы, будто снял усмешку. — Не отставай!
Сашка не стал расспрашивать: куда, зачем? Пусть знают, что не очень-то он любопытный. Главное, что шел теперь не один.
Они свернули с тротуара на боковую улицу. Летом она, наверное, зарастает ярко-зеленой ромашкой, а теперь только бурые стебли оплетают землю. По этой улице, видно, и ездят редко. И дома вдоль не маленькие, с разноцветными наличниками. Ворота у домишек распахнуты, низкое, уже вечернее солнце заглядывает во дворы, на кучки навоза, выброшенного из стаек. Около этих куч копошатся куры. Из какого-то двора, обиженно вскрикивая, выбежал желто-коричневый петух, гребень у него такой большой и налитый кровью, что свешивался на одну сторону, и бедный петух смотрел одним глазом, другой был закрыт гребнем. Вдогонку за петухом, громко вереща, выскочил поросенок.