Читать «Долгие слезы. Дмитрий Грозные Очи» онлайн - страница 64

— Али напомнить?..

— Да ладноть!..

— А ты не ладь!

— Добром прошу, боярин, — отца не замай, а то!..

— Что — а то?! Усы-то от молока оботри!

— Что?!

— А то! Всем вестимо, пошто в Москву мылишься — там твои местники, вот ты и бьешься туда, а дело-то об другом!..

— На Москву! На Москву!..

— Куды тебе на Москву?!

— Кланяться надоть! Кланяться!..

Никто не слушал друг друга, все орали свое…

— Ну, тихо! — возвысил вдруг голос над гамом и околесицей Дмитрий.

Точно ждали того, мигом утихли. Вскинули на князя разгоряченные злые лица, ежели кто и успел ухватить кого за грудки — отпустил.

— Али заметалось вам, люди! Али забыли, что не на вече, а перед князем своим? Али вам вече словоблудное любо? — спрашивал Дмитрий, но не ждал ответа. — Он помолчал и добавил с горьким упреком: — Не лаяться вас позвал, а услышать от вас разумное.

— Прости, князь…

Отдышались, с поклоном заново по своим местам расселись, всем было совестно. Полаялись, а выхода не придумали, точно кислого да горького нахлебались…

— Так как быть, бояре? — еще спросил Дмитрий. — Есть новое?

Нового не услышал. Опять поднялся Федор Акинфыч. Похоже, во что бы то ни стало надо было ему переломить на свое. Говорил горячо, с убеждением и искренней верой, что именно так будет лучше.

— …Враги нам они. Или они нас с земли сживут, или мы их. Другого не будет. Так что, князь, покуда та ждет нас Москва, нам бы первыми грянуть!

— А почем же ты знаешь, что не ждет вас Москва-то?

— Так ведь тот же Данила Челядинец говорит: Москва, мол, ныне вовсе обеззаботилась, хоть голыми руками ее бери да тащи на веревке, куда тебе надобно…

Поднялся и Шетнев.

— Дозволь тогда уж и мне сказать, Дмитрий Михалыч!

— Новое что, Михайло Петрович?

— Да нет, Дмитрий Михалыч, все старое: врет он!

— Кто? — Видно было, как враз отхлынула кровь от лица Федора Ботрина. На лице и остались лишь брови вразлет да черная бородища. Страшен стал, как покойник.

— Да не ты! — чуть потомив супротивника, досадливо отмахнулся Шетнев и заявил: — Данила тот Челядинец врет!

Дмитрий глянул на боярина с любопытством:

— Говори!

— Намедни сынок мой Павлушка вернулся с Москвы. Нарочно я его туда тайком посылал. Так он говорит: Москва-то, мол, как еж ощетинилась. Только, мол, смерды, что от ратной вины свободны, сидят на земле, а так ровно как на войну со всех концов народ к Ивану стекается. Не иначе на нас зубы точат.

— Пошто прежде-то не сказал?

— Так, ить, не спросили, — хитро усмехнулся Михайло Петрович и добавил: — Слышь, князь, сердцем чую: то ли нас они ожидают, то ли сами, того и гляди, к нам заявятся.

— Вон что… — смущенно развел руками Федор Акинфыч, однако сдаться не захотел. — Слышь, князь, верно говорят, мол, у страха-то глаза велики. Может, со страху напутал чего Павлушка, а Челядинец…

— Врет он! — перебил его Шетнев. — Слышь, князь, не верь ты ему!.. — сказал он еще, смиренно поклонился и быстро сел. И осталось неясно: кому он советовал князю не верить — тому Челядинцу или все-таки Федору Ботрину.

— Что ж вы, бояре, все про войну, — тихо и даже с какой-то ласковой и Печальной улыбкой спросила княгиня, — али вы думаете, коли теперь Москву победите, Юрий во Владимире на сыночке моем, княжиче вашем Константине-то не отыграется?..