Читать «Долгие слезы. Дмитрий Грозные Очи» онлайн - страница 213

«Не тебе на века загадывать, — кривится Узбек. — На то Аллах есть на небесах… Да и зачем века тебе, князь? Бездетен ты. Не несет тебе Гедиминова дочь. Или не по нраву пришлась?» — насмешничает хан, улыбается краем губы. Уел! Памятлив, басурман.

Но Дмитрий будто не замечает насмешки, стоит на своем:

«Сторицей отплатим Орде!»

«Отплатите ли? Больно вы, тверские, крамольники… — И вдруг взглядывает остро, как стрелой разит: — Пошто твой поп в непотребных писаниях охаял меня?»

Изумился Дмитрий: и то знает хан. Ну откуда, кажется, ему знать про тайные писания отца Александра? Ох, зорок над Русью татарский глаз! Да и Русь, истинно, как девка неразумна, болтлива себе на беду. И словом-то как делом гордится.

«Прости его, государь! Не от ума он, от сердца писал. А сердце-то сколь для обиды вместимо, столь и добру подвластно».

«Вот ты и пришли мне сердце его. Я прощение в него вмещу», — смеется поганый.

И Дмитрий засмеялся тогда на слова Узбека, точно шутке веселой.

Но отца Александра он Узбеку все же не выдал. Упрятал его подалее с чужих глаз в дальний Желтиков монастырь, велел летописный свод вести по всей строгой честности, да будто и запамятовал о нем за делами.

А дел на него и впрямь выше звонницы навалилось! И то, чего жаловаться! Иному усердному да рачительному хозяину и в дому своем нету роздыху, а тут — Русь! Сколь ни думал о ней допрежь, сколь ни мечтал, как будет властвовать, но как вокняжился во Владимире, так опешил перед громадиной, поначалу-то не знал, с какого краю-угла и подступиться к ней. Ан подступился! Да, знать, с добром подступился. Русь-то, она на добро ответчива. Ото всех городов в Тверь послы потекли. Исподволь начал Дмитрий русский собор готовить, на котором хотел объединить всех князей и их земли единой выгодой на дальнюю цель. Цель та всякому русскому была лестна, да помыслить о той цели жутко было покуда, не то чтобы вслух сказать. Опять же, с новгородцами прежнюю отцову грамоту крестным целованием и подписью скрепил; тестю своему Гедимину войной пригрозил, отныне заказал ему литвинов в великокняжеские пределы слать; да ведь и Орду надо было высокой данью улещивать. И то уж ладно, что Узбек пообещал ему оставить покуда Русь разорительными набегами. От тех бесконечных набегов совсем запустела она, иссякла прибытком. То ли самому Узбеку очевидно стало, что, чем более крови, тем менее примысла, то ли Дмитрию удалось его в том вразумить. Словом, без повода к гневу обещал Узбек впредь татар своих в Русь не слать. Вот в благодарение-то и приходилось оборачиваться вокруг себя колесом. Да при этом хотелось Дмитрию и промеж русских мир сохранить. Честных из честных, лучших тверичей в чужие земли тиунами услал.

И Тверь не оставлял заботами. На серебро, захваченное Александром у Юрия, на мытные да великокняжеские пошлины, что, по правде сказать, чудно казну умножили, начал возвеличивать и укреплять город. Продолжил строительство мощной, доселе не виданной на Руси каменной крепости, заложенной еще отцом, но так и не возведенной под сторожевые башни, кои одинаково грозно должны были глядеть и на запад, и на восток. В един год вознес оловянным куполом ввысь церкву Христову, освященную именем святого великомученика Федора Стратилата. Невелика была церковка, но владимирцы, что ее ставили, по белому камню таких кружев наплели — любо-дорого поглядеть.