Читать «Долгие слезы. Дмитрий Грозные Очи» онлайн - страница 117

— А-а-а! — кричит Параскева.

— Ай! — смеется татарин.

По двору мечутся люди: парни и девушки, бабы и мужики; кто-то лежит на земле, видно, с коней порублены…

Воротины настежь распахнуты. Возле ворот верховые. Перед ними — по двое на каждую руку — держат старого Смолича. Белы волосы у него, бела борода, бел, будто саван, длинный, до пят, ночной чехол — из постели взяли боярина. На высокий надвратный конек петлю ладят. Сам Байдера заглянул поглядеть, как помирать будет тот, кому ханская воля не люба. Рядом суздальский князь Александр Васильевич. Байдера весел — смеется, Александр Васильевич мрачен — губы кусает, вертит взглядом по сторонам. Хотя оба с утра хмельны одинаково.

— …Ай, не видал я, как твой Христос помирал, — сокрушается Байдера. — Ай, не покажешь, боярин? Вяжите его к воротине, — приказывает он.

— Да полно, бек, забавиться-то, — урезонивает Байдеру Александр Васильевич. — Казни по-хорошему!

— Или не ты указал на него? — удивляется Байдера. — Чего ж о нем плачешь?..

Тот татарин, что ухватил Параскеву, ведет ее мимо.

— Батюшка!

— Параскева! Доча!.. — Слезы бегут из глаз Софрона Игнатьича, не в силах позор снести.

— Ай, дочка твоя? — тычет плетью в лицо Параскевы ханский посол Байдера. И смеется: — Моя будет. Что плачешь, старик? Любить ее буду! Гони! — машет он плетью татарину…

Зол татарин, тот, что первым ухватил Параскеву: хороша девка, да теперь не его, отдавай ее теперь Байдере. Неохота того татарину.

«Ай, последняя девка-то? — думает он. — Я и другую беку найду. А эта девка моя будет. Шибко сладкая девка-то». Аж в озноб кидает татарина от желания.

Не долго тянет он за собой Параскеву. Летним утром подо всяким кустом в русском городе татарину — рай, коли девку ухватить удалось…

— Пусти!.. — Параскева зубами пытается рвать зловонную, сальную морду, приникшую к ней. Сопит татарин, пыхтит, бьет ее в зубы тыльной стороной кулака, в котором зажата точенная из самшита черная рукоять плети.

Крошеные зубы режут десны и губы — не выплюнуть, рот полон кровью — не крикнуть. Обдирая спину о корни и камни, толкаясь пятками, извиваясь змеей, ползет она из-под татарина. Татарин свирепеет, ярится, роняет с губ ей на лицо слюну.

— Пусти! Пусти!.. — хрипит Параскева.

Однако под кустом трудно укрыться от чужих, завистливых глаз. В очередь на свежатинку спешились помогать татарину другие воины. Слышит Параскева: смеются-скалятся, хватают за ноги, тянут вниз под татарина, затем на стороны, будто надвое хотят разорвать…

А небо над глазами сине, бездонно, и день обещает быть высок, и долог, и ласков, как всегда в августе, на Руси, после глухого ненастья…

Будто каленым прутом до самого сердца пронзает татарин плоть.

— А-а-а-а!.. — кричит Параскева.

И падает небо.

— Жги его, жги!..

— Помилуй, бек! Хватит!.. — воротит нос русский князь.

Но Байдера воин. Не дело воина миловать врагов хана.

— Жги его, жги!.. — велит Байдера и не сводит глаз с боярина Смолича, распятого на воротине.