Читать «Гапон» онлайн - страница 15

Иларион сделал больше. Он лично поговорил с родителями гапоновской возлюбленной, убедил их не препятствовать счастью молодых, а будущему зятю их пообещал свое покровительство.

Свадьбу сыграли сразу же, а священником Гапон стал год спустя — это время он должен был прослужить дьячком, видимо, при самом епископе. Когда пришло время, Георгий был рукоположен в дьяконы, а на следующий день — в священники. Иларион привязался к юноше (впрочем, тому было уже лет двадцать пять). Может быть, сыграла роль память об умершем сыне, а может, дело в самом Гапоне, который долго, до зрелых лет, вызывал у многих желание покровительствовать ему. Так или иначе, Иларион не захотел расставаться со своим протеже и предложил ему священническое место не в губернии, а в городе: в бесприходной кладбищенской церкви Всех Святых.

В церкви этой Гапон прослужил около трех лет. Службой он вскоре увлекся. Толстовское отвращение к обрядам ушло («Во время принесения св. Даров на литургии, когда меня охватывало сознание истинного значения жертвы, принесенной Христом, мной овладевал священный восторг»). Но главное — Гапон впервые сумел проявить свои ораторские и организационные способности. Его проповеди собирали в церкви многочисленную публику; он завел «доброхотную кассу для помощи бедным», и она не пустовала. Все это, однако, породило конкуренцию со вторым священником этой церкви и священниками окрестных храмов. Служба при кладбище и так считалась доходной — по понятным причинам. А тут прихожане соседних храмов стали обращаться к отцу Георгию с просьбой совершить ту или иную требу — мимо своих приходских батюшек. Гапон не отказывал, более того, брал за крещение или панихиду меньше, чем «соседи», и дело доходило до публичных скандалов или штрафов от консистории. Не понравилась и его попытка устроить чтения церковной литературы в Кобищанах — одном из полтавских предместий, пользовавшемся дурной славой. (Опять же — чужой приход…).

Тем временем у Гапона родилась дочь Мария, затем, через два года, сын Алексей. После рождения сына жена Георгия Аполлоновича (имени этой женщины, так повлиявшей на судьбу своего мужа и — неосознанно — на российскую историю, мы так и не знаем) заболела и вскоре — видимо, в начале 1898 года — умерла.

Потеря эта настолько потрясла молодого священника, что семь лет спустя, в своих мемуарных записках, которые должны были создать у читателя образ несгибаемого борца за народное дело, он уделяет целый абзац глубинным и интимным переживаниям той поры:

«…За месяц до своей кончины, жена моя видела, или ей казалось, что она видела сон, как ее хоронят. Проснувшись, она немедленно рассказала мне все подробно, кто что говорил, кто служил, как я себя вел, и буквально все сбылось. Затем однажды, заработавшись до часу ночи, я прилег и думаю, что не спал. Вдруг я вижу, что моя покойная жена входит в комнату, наклоняется ко мне, как бы намереваясь поцеловать меня. Я вскочил, сбросил одеяло и в это время увидел в конце коридора тень. Я бросился туда и увидел, что горит занавеска в соседней комнате. Очевидно, вследствие небрежности прислуги, лопнула лампадка перед образами и зажгла занавеску. Стояло лето, дом был деревянный, и, если бы я не пришел вовремя, случилось бы большое несчастье. Затем я видел сон, что меня преследует и хватает кто-то, и этот кто-то, как я чувствовал, была моя судьба. С тех пор я поверил в предопределение и некоторую связь между живыми и умершими».