Читать «Письма в Небеса» онлайн - страница 22
Алексей Анатольевич Бакулин
Дошла его слава до Петербурга. И в столице нашлись люди, способные оценить этот своеобразный талант. Граф Дмитрий Толстой издал книгу Никитина и даже представил её высочайшим особам, и даже сумел убедить высочайших особ, что эти самодельные воронежские вирши — большая русская поэзия. В результате Иван Саввич получил из монаршей руки некие «драгоценные подарки» — и вскоре сумел развязаться с постоялым двором и купить себе книжный магазин.
Как он ликовал! Как он гордился своим новым делом! Как сумел развернуть свою книжную торговлю! И более того: сделал магазин центром общественной и культурной жизни Воронежа. Кажется, достигнуто земное счастье…
Потом оказалось, что земное счастье, как всегда, обмануло. Во-первых, нудных хозяйственных хлопот в книжном магазине было не меньше, чем на постоялом дворе. Во-вторых, отец. Он тоже остался прежним: страшно пил, буйствовал, вводил в расходы, распугивал посетителей… Иван Саввич его не бросил — от креста своего не отказался, но сколько лет жизни потерял, страдая за отца, — кто знает?.. Потом — здоровье. Туберкулёз. То есть, собственно, смертный приговор.
А ещё — любовь. Иван Саввич всегда считал себя недостойным высокой поэзии — и недостойным хорошей женщины. Был знаком с прекрасными девушками из лучших воронежских семейств, влюблялся и — молчал. Лишь под конец жизни позволил себе роман с некой помещицей Матвеевой. Но роман — только в письмах, не более того. Причём перед смертью он письма сжёг, чтобы никто никогда ничего не узнал… И не узнали бы, если бы Матвеева не сохранила несколько его посланий. А не женился он на ней потому, что знал, что дни его сочтены, и не хотел обременять любимую напрасными заботами о безнадёжно больном.
А вообще-то он был счастливым человеком. При жизни получил признание. После смерти его не забыли. Любил Россию — и смог выразить свою любовь в стихах. Любил прекрасную женщину — и был любимым ею. Тот поэтический путь, по которому он шёл, оказался не тупиковым: на него вступил и великий Некрасов, а потом он был озарён невероятным гением Есенина. Счастливая судьба.
Как-то раз написал он стихи на смерть маленького сына своих друзей. В сущности, эти стоки годятся и ему самому в качестве эпитафии:
Письмо 8
ЗЛОВРЕДНЫЙ ПРОТОПОП
…Был он человеком неуживчивым, въедивым, придирчивым… Впрочем, можно сказать и иначе: принципиальным, строгим, ревнителем. Очень сложно различить эти качества, — всё дело в точке зрения. А может быть, — в точке приложения: если человек ревнует об истинно великом, он велик, если о пустяках — он придирчив и мелочен.
Так вот, протопоп Аввакум Петров. Потомственный священник, вышедший из глухой нижегородской деревни, с любовью принятый в Москве самим царём, Алексеем Михайловичем, с почтением встреченный известнейшими столичными умниками («интеллигентами» по-нынешнему), — это с одной стороны. А с другой стороны — скандалист, не сумевший ужиться ни на одном приходе, не желавший по-доброму сговориться ни с одним местным начальником, отовсюду изгоняемый, да не просто, а со смертным боем… До чего нужно довести людей, чтобы они с дубинами осаждали дом священника, точно вражескую крепость?
