Читать «Хочу быть лошадью: Сатирические рассказы и пьесы» онлайн - страница 40
Славомир Мрожек
— На службе.
И снова перед нами появилась неподвижная фигура, равнодушно уставившаяся перед собой.
— Как это? — спросил я.
— Обыкновенно. Стоят на службе. Но-о, гнедые, но-о!
Возница не выказал охоты к дальнейшим разговорам, а может быть, считал их излишними. Он покрикивал на лошадей, время от времени стегая их кнутом. Придорожные кусты ежевики, часовенки и одинокие ветлы выбегали к нам навстречу и уходили назад, а между ними время от времени я замечал уже знакомый мне силуэт.
— На какой службе? — допытывался я.
— На какой? На государственной. Телеграфная линия.
— Как же так? — воскликнул я. — Ведь для телеграфа нужна проволока, столбы.
Возница посмотрел на меня и пожал плечами.
— Видать, вы издалека, — сказал он. — Это всякий знает, что для обычного телеграфа нужна проволока и столбы. А это телеграф беспроволочный. По плану должен был быть такой, с проволокой, но столбы украли, а проволоки нету.
— Как это — нету?
— А так, нету. Но-о, гнедые, но-о!
Я молчал, пораженный. Однако решил продолжить разговор.
— Ну как же так, без проволоки?
— Ну, как? Один другому кричит, что надо, а тот третьему, а третий четвертому, и так повторяют, пока телеграмма не дойдет до места. Сейчас не передают, если бы передавали, было бы слышно.
— И такой телеграф действует?
— А чего ему не действовать? Действует. Только часто перевирают депеши. Хуже всего, если кто-нибудь из них выпьет. Тогда для фантазии разные слова от себя добавляют, так и идет. А в остальном — так это даже лучше, чем обыкновенный телеграф с проволокой и столбами. Известно, живые люди всегда сообразительнее. И буря не повредит, и экономия на дереве, а ведь у нас в Польше мало лесов осталось, все повырубили. Только зимой волки иногда прерывают. Н-но!
— Ну, а люди довольны? — удивлялся я.
— А чего им? Работа не трудная, только что иностранные выражения надо знать. А теперь даже наш заведующий почты поехал в Варшаву в отношении усовершенствования. Трубки современные хочет им дать, чтобы легкие себе не надрывали. Эй, вы!
— А если кто-нибудь из них глухой?
— Глухих не принимают, и гундосых тоже. Тут как-то один заика устроился по знакомству, но его сняли — линию блокировал. Говорят, что на двадцатом километре стоит один кончивший театральную школу, так тот отчетливей всех кричит.
Я снова замолчал, обескураженный этими аргументами.
На людей у дороги я уже не обращал внимания. Коляска подскакивала на ухабах, подъезжая к лесу, который был все ближе.
— Ну хорошо, — сказал я осторожно, — а не хотели бы вы иметь новый телеграф, на столбах и с проволокой?