Читать «Пьесы для чтения» онлайн - страница 12

МУЖ. Почему я должен куда-то идти?

ЖЕНА. Ну как же ты не поймешь почему? Или ты, или не ты… Ну не будь эгоистом. Иди же. Так надо.

МУЖ. Я твой муж, Настя! Я трезвый!

ЖЕНА. Тем более, тебе нечего опасаться.

БЛЮСТИТЕЛЬ ПОРЯДКА. Мадам, обещаю, мы вернем вам одежду вашего мужа.

ЖЕНА. Положись на меня, мой ненаглядный, и совесть наша будет чиста… (Целует мужа.)

БЛЮСТИТЕЛЬ ПОРЯДКА. Клянусь, мадам, ни один волос не упадет с головы Евгения Денисовича!

МУЖ. Я не Евгений Денисович! Я не писал роман «Облом»!

БЛЮСТИТЕЛЬ ПОРЯДКА (с иронией). Да, конечно, вы были у Проскурякова.

МУЖ. Но ведь я не в шкафу! Настя, ведь я не в шкафу?!

БЛЮСТИТЕЛЬ ПОРЯДКА. Идемте, идемте, там разберутся.

Уводит.

Жена подбегает к шкафу. Трогает дверцу.

ЖЕНА. Евгений Денисович… Евгений Денисович!.. вы спасены!

Музыка, затемнение и т. п.

2

ХУНГЛИНГЕР

Он может выйти из шкафа. Впрочем, это непринципиально.

— Я ночи не люблю. Ведь ночью нужно спать. А спать не хочется, однако заставляют: стемнело — значит надо, засыпай.

Моя белибердовая идея: ночь прячется в шкафу. У нас в прихожей шкаф — большой, как дом, как небоскреб, как замок. И замкнуто пространство в этом замке. И в замок заползает ночь — сквозь щель на дверце, заползает перед началом утра, прячется и преет до вечера, густая, а потом ползет опять наружу…

А ночью ночь — уроненная клякса на мой рисунок: на мои поля, на города, на доброго павлина и на добропорядочных людей, которые набегаются за день, ложаться спать и сразу засыпают, и называют это: «Отдыхаем». Но большинство храпит.

«Ты любишь меня, дедушка?»

Он спит. И видит сон, наверное.

«Ты любишь?»

Кряхтя спросонок, отвечает:

«Ну так!..»

И засыпает снова.

Меня все любят. Вот и хорошо.

— Закрыть глаза, стараться не дышать и голову засунуть под подушку. А главное, не думать. И тогда — представить можно. Впрочем, не представишь.

Так и живем. На глупые вопросы ответы не даются.

Ну и пусть.

— Сом — это рыба. Сом — такая рыба, которая, как маленький китенок, и скользкая, и с длинными усами.

Когда ему, сому, вспороли брюхо, он ожил вдруг, проснулся, встрепенулся, забил хвостом, своими плавниками зашевелил и так заулыбался, что стало страшно. Сом — такая рыба.

Усы сома пытались расползтись, пытались улизнуть куда-нибудь, но тщетно. Ведь позади огромная улыбка как будто говорила: «Не уйдете…»

А в стороне лежало на фанерке изъятое из тела сердце и вздрагивало, словно лягушонок, полуживой и красный.

Сом — это рыба.

— Я щель в шкафу замазал пластилином.

— Когда-нибудь я стану инженером и сконструирую искусственные пальцы. И назову искусственные пальцы не как-нибудь «искусственные пальцы», а просто «пальцы» — вот как назову.

Когда-нибудь я стану инженером и изучу научную проблему, и электрификацией шкафов займусь практически. Наступит долгий день — длиннее, чем два дня на Севере, наступит. А ночь уйдет куда-нибудь в леса дремучие, в берлоги, где медведи, которым абсолютно все равно: они себя всецело посвятили высасыванью из — лохматых лап — микробов.

А в воскресенье к нам приедет мама и привезет из города арбуз. Я побегу бегом, а дед поедет навстречу маме на велосипеде.