Читать «Злые боги Нью-Йорка» онлайн - страница 201

Губы Мерси посинели, нижняя была чуть прикушена. Ее лицо казалось вырезанным из камня. Напрашивалось сказать, что даже ее глаза поблекли. Но это неправда. Просто синее рядом с мутно-красным выглядит совсем не так, как рядом с белым. От усилий белки глаз Мерси налились кровью, и сейчас вряд ли кто-нибудь узнал бы ее глаза. Кто-нибудь другой.

Но это факты.

А вот как шла история.

Мерси Андерхилл еще дышала. Я видел, как она дышит, пока метался по комнате. Я видел, даже когда повернулся к ней спиной, перебирая способы обсушить ее. Согреть. Почти так же дышит упавший ребенок, когда он здорово ударился и внутренне трепещет, прислушивается к своей боли. Слабые вдохи, не сильнее легкого ветерка.

Я срезал с нее веревку и ледяную ткань. Сначала я укутал ее своим сюртуком, потом – всеми тряпками, которые смог отыскать в гардеробе Томаса Андерхилла. Но самое главное – согреть ее, это важнее доктора, и потому я отнес Мерси вниз, на кухню, и устроил ее в мягком гнезде перед железной плитой.

Если хоть раз в истории Северной Америки кому-то удалось быстрее разжечь огонь, я о таком не слышал.

Как ни странно, но к тому времени, когда мне удалось согреть дыханием пальцы Мерси и они приобрели цвет клавиш ее пианино, а не синих обоев, я до некоторой степени простил преподобного Андерхилла. Только за эту часть, правда. Не за мертвого птенчика и не за письма. Но я знал, что он любил Мерси. Он любил Мерси как человек, у которого не осталось другой семьи.

И тогда я подумал, какая же это мрачная адская пропасть – причинить боль самому любимому человеку, потому что тебя подвел рассудок. Я не хотел засовывать Элайзу Рафферти в сырую клетку с крысами, которые и так ее преследовали. У нее не было оправданий, а у меня – выбора. И все же…

Я сам совершал безумные поступки. Глупые. Никогда – настолько безумные или такие глупые, но нельзя сказать, что я мало старался.

Когда Мерси начала приходить в себя, она огляделась, будто из всего вокруг узнала только меня. Я сидел спиной к стене, держа Мерси, как в колыбели, и ждал. Когда она очнулась – взгляд перебегал туда-сюда, губы чуть порозовели, – я крепче обнял ее. Это завораживало.

– Ты не болела, да? – тихо спросил я.

Губы Мерси сложились в «да».

– Тебе сейчас холодно?

Она закрыла глаза, качнула темной головой. Ее висок легонько ударился мне в плечо. Через несколько секунд она выдавила:

– Он сошел с ума. Он думал, я заболела. А я не болела. Тимоти, я не болела. Меня не лихорадило из-за… Я не болела.

– Я знаю, – прошептал я ей на ухо. – Любимая, прости. Мне очень, очень жаль.

Возможно, я был неправ, когда позволил ей заплакать, не пытаясь уговорить ее успокоиться. Но я не считаю женщин слишком слабыми и не считаю, что людям так уже требуется сдерживаться. И я, предложив теплую опору, в которую можно плакать, больше не вмешивался. Она согревалась. Наверное, ничего лучшего сейчас и не требуется. С медицинской точки зрения. Но Мерси очень умна, и я не удивился продолжению.

– С моим отцом все в порядке? – наконец спросила она.