Читать «Кораблекрушение у острова Надежды» онлайн - страница 234

— Садитесь, красавицы.

Когда дочери уселись, он открыл книгу и, откашлявшись, стал читать:

— «…Зван будешь на свадьбу, то не упивайся до пьянства и не задерживайся поздно, потому что в пьянстве и долгом сиденье бывают брань, свара, бой и кровопролитие…» Что за дьявол, не сё место читаю!

Девушки захихикали. Клешнин строго на них посмотрел и стал переворачивать страницы.

— А вот и для вас гоже… «Что есть жена мужняя? — громко стал он читать. — Мужья должны учить жен своих с любовью и благорассудным наказанием. Ежели жена по мужниному научению не живет, то мужу надобно ее наказывать наедине и, наказав, пожаловать и примолвить: друг на друга не должны сердиться. Слуг и детей тако же, посмотря по вине, наказывать и раны возлагать да, наказав, пожаловать. А хозяйке за слуг печаловаться: так слугам надежно. А только жены, сына или дочери слово или наказание неймет, то плетью постегать, а побить не перед людьми, наедине. По уху, по лицу не бить, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колотить и ничем железным или деревянным. А ежели велика вина, то, сняв рубашку, плеткою вежливенько побить, за руки держа. Жены мужей своих спрашивают о всяком благочинии и во всем им покоряются…»

Андрей Петрович перестал читать, глотнул из серебряного ковша холодной браги, посмотрел на дочерей:

— Всё ли поняли, красавицы?

— Поняли, батюшка, — ответила за всех старшая, Евдокия, — как не понять.

Клешнин хлопнул рукой по надоедливой мухе на лбу, вытер усы.

— Далее слушайте.

«Всякое кушанье, — строго читал Клешнин, — мясное и рыбное, всякий приспех скоромный и постный и всякое рукоделье она должна сама уметь сделать, чтобы могла и служанку научить: ежели все знает мужниным наказанием и грозою и своим добрым разумом, то все будет споро и всего будет вдоволь».

Андрей Петрович снова прервал чтение и отпил браги. Со вчерашнего винопития во дворце его мучила жажда и побаливала голова.

— Эй, Наталья! — прикрикнул он, заметив, что младшая дочь, его любимица, хихикает и прячет лицо за спину Евдокии. — Смотри, видно, по плетке соскучилась! — Клешнин перевернул страницу. — «…Отнюдь беречься от пьяного питья. Должна жена пить бесхмельную брагу и квас и дома и в людях. Тайком от мужа ни есть, ни пить…»

Андрей Петрович поднял голову. Его любимица Наталья пнула под бок старшую сестру. Ей надоело слушать нудное отцовское чтение и хотелось порезвиться.

— Ну-ка, Наталья, скажи, какая святая на седни приходится?

— Орина-рассадница. Седни мамка рассаду садила и все приговаривала: «Не будь голенаста, будь пузаста, не будь пустая, будь тучная, не будь красива, будь вкусна».

— Знаешь, дочь, хорошо, — похвалил отец.

Он остался доволен ответом и перевернул еще страницу книги, готовясь продолжать чтение.

Книгу он отодвинул подальше от дальнозорких глаз и огладил бороду.

— Андрей Петрович, господине, — позвал старый дворецкий, приоткрыв дверь, — выдь-ка сюда.

Клешнин закрыл книгу и вышел из горницы.

— Богдан Яковлевич Бельский тебя спрашивает, — зашептал дворецкий.

— Какой Бельский?

— Воевода из Нижнего Новгорода… Опальный.