Читать «Меньше пафоса, господа!» онлайн - страница 13
Фаина Георгиевна Раневская
– Вавочка, дорогая, я, старая хулиганка, дарю вам огурец. Он большой и красивый. Хотите – ешьте, хотите – живите с ним!
На собрании труппы обсуждают актера, который обвиняется в гомосексуализме:
– Это растление молодежи, это преступление.
Раневская заметила:
– Каждый волен распоряжаться своей жопой, как ему хочется. Поэтому я свою поднимаю и уе…ваю.
Раневская приглашает в гости подругу:
– Приходите, я вам покажу целый альбом портретов неизвестных народных артистов СССР.
Раневская и актриса Вера Марецкая идут по Тверской. Раневская говорит:
– Тот слепой, которому ты подала монету, не притворяется, он действительно не видит.
– Почему ты так решила?
– Он же сказал тебе: «Спасибо, красотка!»
Раневская получила новую квартиру. Друзья помогли обустроиться: расставили мебель, развесили вещи по шкафам, разложили по ящикам и собрались уходить.
Вдруг Раневская всполошилась:
– Боже мой, где мои похоронные принадлежности! Куда вы положили мои похоронные принадлежности! Не уходите же, я потом сама ни за что не найду. Я же старая, они могут понадобиться в любую минуту!
Она была так расстроена, что все кинулись искать эти «похоронные принадлежности»: выдвигали ящики, заглядывали в шкафы, толком не понимая, что, собственно, следует искать.
Вдруг Раневская радостно крикнула:
– Слава богу, нашла! – и торжественно продемонстрировала всем «похоронные принадлежности» – коробочку со своими орденами и медалями.
На радио шла запись передачи с участием Раневской. Фаина Георгиевна произнесла фразу со словом «феноме́н». Запись остановили.
– В чем дело? – спросила Раневская.
Ведущая передачи, стараясь исправить неловкость, сказала:
– Знаете, Фаина Георгиевна, тут говорят, что надо произносить не феноме́н, а фено́мен, так сейчас ставят ударение…
– Да, деточка, поняла, продолжим. Раневская четко и уверенно произнесла в микрофон:
– Феноме́н, феноме́н, и еще раз феноме́н! А кому нужен фено́мен, пусть идет в жопу!
Узнав, что ее знакомые собираются на спектакль, в котором она играет, Раневская пытается их отговорить:
– Не стоит ходить: и пьеса скучная, и постановка слабая. Но раз все равно идете, я вам советую уходить после второго акта.
– Почему после второго?
– После первого уж очень большая давка в гардеробе.
Как-то раз в КГБ попытались завербовать Фаину Раневскую. На встречу с актрисой послали молодого опера по фамилии Коршунов.
Недалекий Коршунов поведал Раневской о классовой борьбе, о происках мирового империализма. И сделал вывод о долге каждого советского гражданина оказывать посильную помощь органам государственной безопасности.
Выслушав, Раневская спросила:
– Молодой человек, а где вы были раньше, когда я еще не успела разменять седьмой десяток?
– Что вы, Фаина Георгиевна! – вскрикнул Коршунов. – Вам больше тридцати никто не дает. Вы просто девочка по сравнению с другими артистками вашего театра!
Раневская хитро прищурилась:
– Я давно ждала момента, когда органы оценят меня по достоинству! И я всегда готова разоблачать происки ненавистного мне империализма. Но есть одно маленькое но. Во-первых, я живу в коммунальной квартире, а во-вторых, я громко разговариваю во сне. Представьте, вы даете мне секретное задание, и вдруг во сне я начинаю называть фамилии, имена и клички объектов, явки, пароли, время встреч и прочее… А за стеной соседи, которые следят за мной на протяжении многих лет. Я, вместо того чтобы оказать помощь, могу предать органы госбезопасности.