Читать «Общак» онлайн - страница 38

Паджет был наркоторговцем, и в «Брод-ривер» его уважали. Этот Паджет стал покровителем Эрика. Даже стаскивая Эрика с матраса и засовывая ему в задницу член, размером и твердостью напоминавший огурец, Паджет уверял Эрика, что он перед ним в долгу. Он этого не забудет. Эрик должен разыскать его, когда освободится, позвонить и получить кое-что, что поможет ему начать новую жизнь.

Паджет освободился на полгода раньше Эрика, и у того было время все обдумать. Осмыслить свою жизнь, тот извилистый путь, приведший его сюда. Его единственный товарищ в тюрьме — Уинни Кэмпбелл, который приехал с ним из Бостона и с ним же загремел на нары, — получил еще один год к сроку за то, что в столярной мастерской ударил молотком по локтю другого заключенного. Он сделал это для «арийцев», своих новых «братьев», а те в знак признательности подсадили его на героин, поэтому теперь Уинни почти не разговаривал с Эриком, болтаясь повсюду с этой шайкой скинхедов; глаза у него стали черными, как кофе, со здоровенными мешками.

В «Брод-ривер» все они были игрушками со сломанными конечностями, с закороченными проводами, с выставленными напоказ внутренностями. Даже если их и починят, вернуться в детскую им уже не светит.

Эрик понял: чтобы выжить в этом мире, ему нужно создать собственный свод правил. Законов, справедливых для него. Как-то ночью он занялся этим в камере, и утром у него был список из девяти старательно выверенных пунктов. Он записал их на бумаге, сложил лист и вышел из исправительного заведения «Брод-ривер» с этим листом в заднем кармане, потертым и разлохмаченным на сгибах, потому что он постоянно его сворачивал и разворачивал.

Через день после освобождения Эрик угнал машину. Доехал до гипермаркета «Таргет» на шоссе между штатами, украл там гавайскую рубашку, которая была ему велика на два размера, и пару рулонов клейкой ленты. Ту небольшую сумму денег, которая у него была, он берег, чтобы купить пистолет у одного парня, — имя торговца ему подсказали в «Брод-ривер». После чего он позвонил Паджету из таксофона перед мотелем в Бремете и договорился о встрече: стояла такая жара, что над черным гудроном поднимался белый пар и деревья сочились влагой.

Остаток дня он просидел в своем номере, вспоминая, что говорил ему тюремный психиатр: он не злой. Его разум не злой. Это Эрик знал и сам, потому что провел много времени, копаясь в своем мозгу. Просто в его голове было полно мусора, все смешалось, как на автомобильной свалке. Недоэкспонированные фотографии, стеклянная столешница с жирными пятнами, наискосок раковина, втиснутая между двумя шлакобетонными блоками, вагина его матери, два пластмассовых стула, тускло освещенный бар, грязные бордовые ковры, миска с арахисом, женские губы, произносящие: «Ты мне нравишься, правда, нравишься», белое откидное сиденье из жесткого пластика, отбитый бейсбольный мяч, несущийся по серо-голубому небосклону, канализационная решетка, крыса, две пластинки жвачки, зажатые в маленьком потном кулаке, высокий забор, платье из бежевого хлопка, брошенное на черное сиденье машины, открытка с наилучшими пожеланиями, подписанная всем шестым классом, доски причала и плещущая под ними озерная вода, пара промокших тапочек.