Читать «Безупречная жена» онлайн - страница 63

Филипп решил поехать в Лондон раньше, чем его мачеха и ее гости, под предлогом того, чтобы должным образом подготовить городской дом Рутвен-Хаус к их прибытию. На самом деле он хотел проехаться по клубам и узнать все последние новости и сплетни высшего света, перед тем как позволить Антонии и Джеффри погрузиться в эту пучину. Достаточно приехать всего на один день раньше их; если он пораньше встанет и сам будет править экипажем, то приедет на Гросвенор-сквер к полудню. Тогда у него останется два полных дня, чтобы заранее оценить опасности предстоящего сезона перед тем, как выйти на сцену.

Тем не менее он не собирался покидать поместье, не прояснив одного важного момента в отношении племянницы своей мачехи. В этом деле решающее значение имели время и место действия. Он дождался вечера, когда уже был подан и допит чай.

Антония собрала чашки, поставила переполненный поднос на столик, грациозно повернулась и направилась к шнурку, чтобы позвать слуг. Филипп стоял у камина и, когда Антония проходила мимо него, внезапно потянулся к ней и взял за руку, так что она не успела достигнуть цели. Проигнорировав ее изумленный взгляд, он заговорил, адресуя слова Джеффри, который, позевывая, стоял у кресла:

– Ту книгу, о которой тебе говорил, я оставил на столе в библиотеке.

Глаза Джеффри засияли.

– Отлично! Я возьму почитать ее перед сном.

Он тут же повернулся и устремился к двери. Филипп насмешливо приподнял бровь и повысил голос:

– Может, по пути скажешь Фентону, чтобы зашел?

Не оборачиваясь, Джеффри вяло махнул ему рукой:

– Да, конечно. – Он остановился у дверей и послал им запоздалую улыбку. – Спокойной ночи.

Дверь захлопнулась. Филипп коротко взглянул на Антонию и перевел глаза на Генриетту, удобно устроившуюся в своем любимом кресле.

– Я подумывал о том, чтобы показать вашей племяннице все красоты заката. Кажется, это вы восхваляли роскошные виды, открывающиеся в это время года с террасы?

Пригвожденная к месту его острым красноречивым взглядом, Генриетта заерзала на сиденье:

– Ах да! – Филипп продолжал многозначительно смотреть на нее. Она тряхнула головой, чтобы разум прояснился. – Да, в самом деле! От такого вида действительно… – она беззаботно махнула рукой, – захватывает дух!

Филипп одобрительно улыбнулся. Теперь его сомнения в том, что он верно разгадал намерения Генриетты, полностью рассеялись.

– Вы ведь рано подниметесь наверх?

В груди Генриетты боролись осторожность и любопытство. Осторожность победила.

– Скорее всего, – проговорила она. Страдальчески вздохнув, она снова откинулась на подушки и вяло махнула им рукой. – Позвоните Трент, и я тут же поднимусь к себе.

– Отличная идея. – Филипп пересек комнату и дважды дернул за шнурок. – Вы ведь не хотите перестараться.

Генриетта не рискнула ответить ему. Она лишь мягко улыбнулась и жестом отпустила их.

Заинтригованная Антония присела в почтительном реверансе. С присущей ему грациозностью Филипп поклонился, взял девушку за руку и через открытые настежь высокие окна повлек ее на террасу.

– Пойдемте поделитесь со мной впечатлениями.

Филипп неуклонно провел Антонию сквозь колыхающиеся от ветра занавески. Антония покорно подняла глаза к небу.

– Насчет заката?

– И много другого.

Голос Филиппа, отрывистый и сухой, заставил Антонию перевести на него взгляд.

Он пристально посмотрел на девушку и увидел проблеск понимания в ее глазах. Тут же ее взгляд стал очень осторожным. Он остановился у балюстрады, они сосредоточенно смотрели друг на друга.

– Дорогая моя, сейчас самое время поговорить откровенно, без всяких уверток.

У Антонии закружилась голова. Не сводя с него пытливого взора, она спросила:

– О чем именно?

– О будущем. Нашем будущем. – Он попытался скрыть внезапно охватившее его напряжение и прислонился к балюстраде. Теперь их взгляды были на одном уровне. В нетерпении он приподнял бровь.

– Вряд ли это станет для вас сюрпризом, но… вы согласны стать моей женой?

– Нет! – Это слово вылетело прежде, чем она успела подумать. Лицо Антонии запылало, и она попыталась сгладить свою оплошность. – Это…

Выражение лица Филиппа остановило ее.

– Я же сказал откровенно.

Антония вздернула подбородок.

– Я надеялась…

– Вы с Генриеттой сами затеяли это!

– С Генриеттой? – Потрясенная до глубины души, Антония уставилась на него. – При чем здесь Генриетта? – Она растерянно моргнула. – Что затеяли?

Филипп не отрывал от нее взгляда. Он понял, что ее замешательство абсолютно искренне. Рутвену пришлось признать свою ошибку.

– Забудьте об этом.

Антония застыла на месте; ее глаза полыхнули огнем.

– Нет, не забуду! Вы думали…

Я не думал! – процедил Филипп сквозь сжатые зубы, слишком поздно осознав всю правду. Своевольная, упрямая Антония не принимала никакого участия в замыслах Генриетты. – Я только предположил. Признаю, что был не прав. Мы немного отклонились от темы. Мне уже абсолютно не важно, как мы достигли нашего теперешнего положения. – К своему немалому удивлению, он понял, что действительно так думает. – Меня волнует только одно. Нужно обсудить, как быть дальше.

Принуждая себе не двигаться с места, Филипп без труда удерживал на себе взгляд Антонии.

– Мы оба знаем, чего хотим, разве не так?

Антония вглядывалась в его лицо, ясные серые глаза, полные решимости довести дело до конца. Не сводя с него взгляда, она медленно вдохнула и кивнула.

– Хорошо. Хоть в этом мы друг с другом согласны. – Филипп сцепил пальцы и сделал над собой усилие, чтобы спокойно положить руки на бедра, а не броситься к девушке. – Сейчас основные мои дела в полном порядке. Со всеми остальными проблемами можно разобраться в любой момент.

Антония широко раскрыла глаза.

– Значит, все эти бесконечные разговоры с Бэнксом…

– Вот именно. – Филипп не удержался от самодовольного взгляда.

Антония фыркнула:

– Знаете, если уж говорить о разных затеях…

– К счастью, мы не это сейчас обсуждаем, – перебил ее Филипп. Проигнорировав надменный взгляд, которым наградила его девушка, он продолжил: – Генриетта – единственный взрослый родственник с вашей стороны. Не вижу особого смысла в том, чтобы спрашивать у нее разрешения поухаживать за вами – она и так в последнее время невыносимо самодовольна. Что касается Джеффри, вряд ли он будет возражать.

– Особенно если учесть, что он уже практически боготворит вас, – насмешливо дополнила его слова Антония. – Я тоже сомневаюсь, что он будет возражать.

Филипп приподнял брови:

– А вы возражаете?

Антония встретилась с ним взглядом и медленно покачала головой. Внутри ее нарастала паника. Важность момента ужасала ее. Все это происходило слишком рано.

– Значит, остается только выяснить ваши намерения. – Филипп протянул ей руку и глубоким, взволнованным голосом спросил: – Моя дорогая Антония, вы согласны стать моей женой?

Мир вдруг качнулся под ее ногами и стремительно закружился. Ее сердце сильно забилось, словно у только что пойманного кролика. Не обращая на это внимания, она, пойманная в ловушку его стального взгляда, вложила свою руку в его широкую ладонь.

– Да, конечно. Наконец-то!

Пальцы Филиппа с силой сжали ее руку. Готовый уже расслабиться, он вдруг застыл. Его лицо выражало сильнейшее потрясение и одновременно недоверие.

– Наконец-то?

Она неясно махнула рукой:

– После.

– После чего?

Она поморщилась:

– Я думала после того, как вернемся из Лондона.

– Значит, подумайте еще раз! – Филипп резко встал. Я не позволю вам порхать, как птичка, по лондонским бальным залам и привлекать к себе внимание мужчин! Вы будете под лучшей защитой, принятой в высшем свете, – под защитой помолвки. Мы объявим о ней завтра – я дам сообщение в газету, как только доберусь до города.

– Завтра? – Антония в изумлении уставилась на Филиппа. – Это невозможно!

– Невозможно? – Филипп возвышался над ней, точно башня, выражение его лица становилось все более устрашающим.

Антония воинственно вздернула подбородок и посмотрела ему в глаза.

– Невозможно, – повторила она и увидела, как его глаза потемнели, пальцы судорожно сжали ее ладонь. – Я так надеялась, что вы поймете. – Ее грудь словно зажало в тисках. Нахмурившись, она опустила глаза и невидящим взглядом уставилась на его галстук. – Нет, вы понимаете, конечно же понимаете! Так почему же вы так говорите? Почему так ведете себя? Почему вы этого не видите?

На мгновение Филипп зажмурился. Затем, открыв глаза, он сделал глубокий вдох и заставил себя выпустить ее руку.

– Боюсь, моя дорогая, вы окончательно сбили меня с толку. Я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите. Что я должен видеть? И как это делает нашу помолвку нежелательной?

Антония моргнула.

– Я вовсе не утверждала, что наша помолвка нежелательна. Я сказала, что нежелательно объявлять о ней до возвращения из Лондона.

Филипп поморщился; напряжение, сковавшее его мускулы, постепенно уходило.

– Давайте проверим, правильно ли я вас понял. Вы согласны выйти за меня замуж, но только в том случае, если мы не станем рассказывать о помолвке до возвращения в поместье. Так?

Антония зарделась.

– Если… я имею в виду… – она скрестила руки на груди и подняла подбородок, – если вы все еще захотите, чтобы я стала вашей женой.

– Это – хвала небесам! – даже не обсуждается. – Сверля взглядом ее раскрасневшееся лицо, он принялся мерить шагами террасу. – Будьте добры, вбейте себе в голову, что я непременно женюсь на вас. Будь моя воля, я бы это сделал сейчас же! Тем не менее общество и законы требуют, чтобы между предложением и свадьбой прошел определенный промежуток времени. Именно поэтому я планировал, – прищурившись, он впился в нее взглядом, – объявить о нашей помолвке немедленно, с тем чтобы мы могли пожениться сразу, как вернемся в Рутвен-Мэнор. А сейчас вы заявляете мне, что это невозможно!

Антония твердо настаивала на своем:

– Теоретически это возможно, но все равно все происходит слишком быстро!

– Слишком быстро?! – Филипп уже почти рычал.

Прикрыв ушки ладонями, Антония кивнула:

– Да, для меня это слишком рано. Поймите меня правильно, Филипп. Вы ведь знаете… что… – Она сосредоточенно нахмурилась, подыскивая верное слово, чтобы деликатно намекнуть на то действие, которое он оказывает на нее. – Вы знаете, как я реагирую на вашу близость. А я даже не знаю еще, как вести себя в высшем обществе! Мне еще предстоит многому научиться. Но если мы будем помолвлены, у меня ничего не получится.

– Почему? – насупился Филипп. Он продолжал расхаживать взад-вперед. – Какая разница, помолвлены мы, женаты или вообще едва друг друга знаем?!

Антония упрямо приподняла подбородок.

– Вы и сами прекрасно знаете какая. Если мы поженимся или объявим о помолвке, весь свет – особенно леди – будет ожидать от меня правильного поведения. От той девушки, которую вы выберете себе в жены, все будут ожидать настоящего совершенства в делах такого рода.

Она поискала его взглядом и пристально посмотрела ему в глаза.

– Вы также знаете, что у меня совсем нет опыта – только несколько приемов в Йоркшире. Вряд ли этого достаточно, чтобы, как вы сами выразились, порхать по бальным залам. При первом же препятствии я непременно споткнусь. – Она криво улыбнулась. – Вы сами знаете, что я опозорюсь. Если говорить образно, я очень плохо держусь в седле и точно не смогу взять барьер.

Филипп замедлил шаг и через какое-то время остановился. Он свел брови на переносице.

Антония мягко и терпеливо смотрела на него.

– Вы же сами говорили, что нужна практика, прежде чем брать в руки хлыст. И здесь то же самое – сначала нужно потренироваться быть вашей женой и только после этого выходить замуж.

Филипп поморщился и перевел взгляд вдаль. По его мнению, Антония прекрасно держится на публике; ее врожденные способности, естественная прямота, открытость и честность помогут ей занять видное положение в свете. Она образцово вела себя на деревенском празднике. Но, видимо, по ее мнению, этот успех вряд ли можно сравнивать с изысканными балами, где крутятся самые сливки светского общества, и он не мог с этим не согласиться.

Такой неуверенной в себе Антонии Филипп еще не знал. Он тут же почувствовал настоятельную потребность утешить ее, заверить, что все будет хорошо, согласиться с ее планами. Он бросил сердитый взгляд на лужайки.

– Все поймут, что раз вы родом из Йоркшира, то будете вести себя соответственно.

– Вот именно! – кивнула Антония. – И как только мы объявим о помолвке, все будут следить за мной, словно ястребы, и смаковать каждую ошибку, которую я допущу. А если меня представят свету как племянницу вашей мачехи, я не привлеку к себе особого внимания, только естественное любопытство. И тогда я смогу спокойно понаблюдать и научиться тому, как подлинно светские леди ведут себя на публике, не давая повода для колкостей и осуждения.

Филипп молчал; предвкушая победу, Антония поднажала:

– Вы же знаете, что я говорю правду! В глазах общества отсутствие должного воспитания не является извинением для неуклюжего поведения.

– Вы не сможете что-то сделать неуклюже, даже если очень постараетесь.

Антония полыценно улыбнулась:

– Всякое может случиться. – Она уже успокоилась и теперь украдкой изучала его профиль, мощные плечи. Выпрямившись и сделав глубокий вдох, она приступила к главному: – Я так понимаю… ваши представления о безупречной супруге включают в себя многое: вести хозяйство, выступать в качестве хозяйки в городе и здесь, в поместье, и… и… – Сделав еще один вдох, она затараторила: – Короче говоря, она должна выполнять все функции, предписанные светским обществом.