Читать «Варшавское шоссе – любой ценой. Трагедия Зайцевой горы. 1942–1943» онлайн - страница 123

В ночь с 17 на 18 мая я вышел вместе с начальником штаба батальона на передовую, с целью проверки состояния обороны и телефонной связи. Я вырыл на всякий случай окоп для отдыха, который перекрыл немецкими винтовками и шинелями, засыпав сверху землей. Перед рассветом начальник штаба покинул передовую. Я до рассвета задержался и уйти не успел. В вырытом мною окопе расположился на отдых дежурный телефонист, я к нему прилег поспать. В 12 часов 18 мая немцы открыли минометный огонь. Первая мина попала в перекрытие моего окопа. Мы оказались заживо погребенными. Когда я очнулся от резкой боли, то почувствовал, что оторвана левая нога. Минометный обстрел продолжался, и я очень хотел, чтобы еще одна мина добила меня. Было ясно, что с оторванной ногой в такой обстановке мне не выжить, кроме того, немцы сразу могут пойти в атаку. Станковый пулеметный расчет был рядом с моим окопом. Пулеметчики услышали наш крик и нас откопали. Рядом лежащий со мной связист вскочил и с криком бросился бежать. Немцы открыли по нему автоматный огонь. Будучи контуженным, он успел добежать до основных траншей.

После того как нас откопали, я увидел, что моя нога цела. Оказался закрытый перелом бедра, и нога стала значительно короче. Кроме того, я получил контузию и многие мелкие осколочные ранения. Командир стрелковой роты по телефону сообщил в штаб полка о моем состоянии. Я с тревогой ждал наступления темноты. В это время года день длинный, ночь короткая. Санитары могли вынести меня только в темное время суток. Наступил тревожный рассвет, а санитары не пришли. Тревога усиливалась тем, что немцы в любую минуту могут пойти в атаку. Я в таком состоянии, еврей по национальности с комсомольским билетом, предпочел бы сразу быть убитым. Эта тревога все время не покидала меня. Я лежал в пяти – семи десятках метров от немецкой передовой, была слышна немецкая речь и игра на губных гармошках.

Прошел еще день. Как потом мне стало известно, в первую ночь санитары были обстреляны. Они вернулись и сказали, что меня не нашли. Мой помкомвзвода сержант Иванов, бывший уголовник, пришел в медсанроту полка и пригрозил автоматом, если в следующую ночь меня не вынесут. В ночь на 20 мая санитары пришли. Когда они меня несли, немцы освещали местность ракетами и вели огонь трассирующими пулями. Санитары резко бросали носилки и залегали. Я испытывал невыносимую боль. Когда начало светать, на опушке леса нас встретил сержант Иванов.

Ноги от голода опухли, и сапоги пришлось разрезать. Меня на повозке повезли в медсанбат. Дорога пролегала через болотистую местность по гатям (дорога устлана поперек бревнами), и перебитые кости тряслись, как барабанная дробь. В медсанбате наложили шины. Далее повезли на грузовой автомашине в армейский госпиталь в село Воронино. Носилки лежали в кузове грузовика и по ухабистой дороге подпрыгивали, причиняя мне невыносимую боль. При армейском госпитале был аэродром, откуда раненых отправляли самолетами У-2 в Москву или в Калугу.