Читать «Руфь» онлайн - страница 258

Теперь они гораздо меньше боялись заразиться, и однажды вечером мистер Бенсон даже разрешил Леонарду вместе с ним дойти до улицы, где находилась больница. Здесь им следовало расстаться, и мистер Бенсон велел мальчику идти домой, но тот медлил, глядя на толпу, которая с напряженным вниманием всматривалась в освещенные окна больницы. Ничего не было видно, но у большей части собравшихся родные или близкие оказались в этих чертогах смерти.

Леонард стоял и прислушивался. Поначалу люди передавали друг другу смутные и преувеличенные (если что-то и можно было преувеличить) слухи об ужасах эпидемии. Потом заговорили о Руфи, и Леонард сдерживал дыхание, чтобы лучше слышать.

— Говорят, она была великой грешницей и это ее покаяние, — сказал кто-то.

Леонард задохнулся от негодования и хотел броситься вперед, чтобы обличить лжеца, но тут заговорил какой-то старик:

— Такая, как она, не могла быть великой грешницей. И трудится она не из-за покаяния, а из любви к Господу Иисусу. И быть ей в Царствии Небесном, куда нам с тобой не попасть! Скажу тебе, брат, когда моя бедная девочка умирала, все боялись к ней подойти, но голова ее лежала в ту пору на коленях этой женщины. Вот так бы и убил тебя, — продолжал старик, поднимая дрожащую руку, — за то, что ты назвал Руфь грешницей. Благословения всех стоящих на краю погибели почиют на ней!

Леонард почувствовал головокружение. Тут поднялся шум: каждый хотел рассказать о каком-нибудь добром деле его матери. Сердце мальчика готово было выскочить из груди от радости и гордости. Мало кто знал, как много сумела сделать Руфь: она никогда об этом не говорила и всегда стеснялась, если слышала похвалы в свой адрес. Леонард поражался тому, с какой любовью и с каким уважением относятся к ней бедные и отверженные. Не в силах сдержаться, он гордо выступил вперед и, коснувшись руки старика, который заговорил первым, попытался что-то сказать. В первый миг у него ничего не получилось: его слишком переполняли чувства, слезы потекли прежде слов, но в конце концов ему удалось выговорить:

— Сэр, я ее сын!

— Как? Ты ее дитя? Благослови тебя Господь! — воскликнула какая-то немолодая женщина, проталкиваясь сквозь толпу. — Всю прошлую ночь напролет она успокаивала моего ребенка, пела ему псалмы. Мне рассказывали, как тихо и ласково пела она, так что притихли все несчастные, даже те, кто потерял разум, и те, кто не слышал псалмов много лет. Благослови тебя Отец Небесный!

Многие жалкие, удрученные горем страдальцы выступали из толпы, чтобы осыпать благословениями сына Руфи, а он все только повторял:

— Она — моя мать.

С этого дня Леонард, проходя по улицам Эклстона, держался прямо, и многие, завидев его, благословляли Руфь.

Через несколько недель эпидемия пошла на убыль, панический страх ослабел, у людей появилась даже какая-то безумная отвага. Правда, некоторые трусили по-прежнему, и даже больше. Но число больных в госпитале быстро уменьшалось, и теперь уже можно было найти за деньги тех, кто заменил бы Руфь. Но только ее благодарили жители города за избавление от страха: именно она, взявшись помогать добровольно, без мысли о выгоде, бросила вызов свирепой болезни. Руфь простилась с пациентами больницы и, пройдя процедуру очищения по всем правилам, предписанным главным городским врачом мистером Дэвисом, всегда пользовавшим Леопарда, в сумерки вернулась в дом Бенсонов.