Читать «Безвозвратно утраченная леворукость» онлайн - страница 94

Человек пера был удовлетворен художественными достоинствами описанной картины, но так и не включил ее ни в одну из своих книг. Он боялся, что служащая краковского филиала Англо-Американского банка, перелистывая в книжном магазине какое-нибудь его произведение, наткнется на вышеуказанную сцену, узнает себя и, растроганная этой увековеченной в слове любовной страстью, решит вернуться. А ведь он, написав под воздействием тоски несколько фраз, после их написания тут же тосковать и перестал.

Пятая с конца потенциальная женщина жизни человека пера абсолютно отказалась от алкоголя и стала абстиненткой. Поскольку сам он ни абсолютно, ни частично от алкоголя не отказывался, а наоборот, пил все более радикально, и ужасные депрессии, под предлогом которых он тянулся к стакану, повторялись все чаще, они расстались естественно и почти незаметно. Это был алкоголический дурман, запойная любовь. Человек пера отдавал себе отчет, что по-хорошему даже не знает, как в точности выглядела его пятая с конца потенциальная женщина, он всегда видел ее в алкогольной горячке. Он не помнил, когда в первый раз увидел ее, не помнил, когда с ней познакомился; не мог помнить, потому что был тогда запредельно пьян. Он стоял, опираясь о стойку бара, бурый горячечный пот стекал по его липу, такой же запредельно пьяный театральный критик и чуть более вменяемый заслуженный сценограф служили ему носовым платком и словом утешения, он же неловко вытирал со своего лица пот, разящий «горькой желудочной», и в круговерти пьяной карусели видел маячащее рядом высокое и дородное дамское привидение. Он видел его в мешанине спутанных образов и не имел ни малейшего понятия о том, что это соблазнительное привидение ляжет пьяной тенью и пьяной тяжестью на ближайшие недели его жизни, что вот-вот их пьяные души, пьяные мозга и пьяные языки придут к гармоничному соглашению, что их пьяные тела будут слепо стремиться друг к другу, что их пьяные руки, пьяные волосы и пьяные пальцы будут сплетаться между собой. Когда через несколько недель, а может, несколько месяцев он очнулся, то уже ничего не знал, ни в чем не был уверен. Не знал, был ли он с пятой с конца потенциальной женщиной своей жизни, или же она — пьяный сон, пьяная галлюцинация. На пьяную голову он был уверен, что любит ее, но на трезвую голову не был уверен даже в том, существует ли она вообще. В ту пору он сочинил изысканное гомеровское сравнение, сравнивающее пьянство с любовью. «Я пробудился и понял, — слово за словом слагал человек пера, — что пьян от любви. Композиция древней метафоры мучительно досаждала мне, ибо точно также, как пьяница, пробуждаясь после пьяного сна, поднимает веки и с обманчивым облегчением обнаруживает, что и сам он вроде в неплохом самочувствии и мир вокруг него в каком-никаком порядке, так и я, продрав глаза, констатировал, что все в общем и целом нормально, тело мое видит, осязает и обоняет и все вещи на своих местах. Но точно так же, как пьяница, который, приподнявшись выше, вдохнув глубже и взглянув внимательнее, констатирует с внезапным отчаянием, что все отнюдь не на своих местах и все не в порядке, так и я резко почувствовал неустойчивость мира, мои внутренности были в абсолютном хаосе, кровь текла как хотела, а мысли в панике скакали друг за дружкой галопом. Я был пьян. Я был пьян от любви».