Читать «Безвозвратно утраченная леворукость» онлайн - страница 69

— Вот почитайте, пан инженер! Почитайте! Вы знаете, что они сделали? Вы знаете, что они сделали? Собачку, пан инженер, собачку запустили в космос!

Приоткрывалась дверка, и пан Казик выходил из сшей будки, похожей на поставленную торчком одноместную подводную лодку.

— Мало было Гулага, мало было Катыни, — голос пана Казика разносился по всей площади На Ставах, отец судорожно искал мелочь, — всего этого было мало, пан инженер, так теперь еще беззащитную собачонку… Ведь у животного ни малейших шансов выжить. Чаша переполнилась, пан инженер, за жизнь Лайки они ох как дорого заплатят, это я вам говорю, пан инженер.

Мы удалялись, мы шли торопливым шагом обратно вглубь Филарецкой улицы. «Собачку запустили в космос, словно монголов было мало», — доносился до нас все еще дрожащий от священного гнева голос пана Казика.

Потом в комнате, которую мы снимали, отец читал газеты, за стеной Зузанна, дочь пани Липцовой, играла на скрипке Шуберта, пани Липцова на кухне поджаривала булочки на довоенной газовой горелке, по Филарецкой улице шли на матч болельщики, а в небесах собака умирала в состоянии невесомости. Больше десяти лет назад кончилась война. У тех, кто ее пережил, впереди еще кое-что остается. В шкафу висит довоенный габардиновый костюм покойника. Пани Липцова жарким днем пьет летний чай. В матче между тем и этим светом пока что сохраняется ничья, но, увы, в последней четверти все то и все те, что еще здесь, быстро теряют форму. Довоенные предметы неотвратимо рассыпаются, пером «Пеликан» писать уже невозможно, пани Липцова умерла от старости, Зузанна умерла от рака.

Пан Казик долгие годы отказывался от замены своей довоенной ротонды на большой и солидный киоск Руха. На площади На Ставах появлялись комиссии, он прогонял их, зачастую грубым словом. В каждом из чиновников он видел долю ответственности за ту мученическую смерть собаки. В конце концов ему перестали поставлять товар, он закрыл свою башенку и исчез, пропал, много лет я был уверен, что он умер. В прошлом году, когда случилось наводнение, я приехал из Вислы на автобусе, вышел на Дембницком мосту, остановился в толпе и стал смотреть на воду. С противоположного конца моста, ничуть не изменившийся, резвым шагом ко мне приближался пан Казик. Я поклонился, напомнил ему что к чему, мы сердечно поздоровались, и он сразу начал рассказывать о запуганной и трагической судьбе — своей, а также своих братьев, детей и дядьев, которые умерли; я ничего не помню, потому что говорил он о людях, которых я в глаза не видел, под нами плыли величественные воды, дрожали арочные пролеты, толпа пребывала в радостном возбуждении, как перед апокалипсисом.