Читать «Сорок уроков русского» онлайн - страница 104

А чувство любви и является ключом, отпирающим ларец вожделений. Когда мы влюбляемся глубоко и искренне, то всегда непроизвольно обращаемся к слову, вдруг ни с того, ни с сего начинаем писать стихи, сочинять письма к любимой, подбирая особые обороты, да и просто, мысленно разговаривая с возлюбленной, рождаем в сознании совершенно иной, непривычный язык. Придумываем ей (ему) особое имя, как некий тайный пароль. Правда, теперь чаще появляются лапушки, зайки, рыбки, киски — детский зоопарк какой-то, но это уже от примитивности нашего лексикона и, соответственно, воображения. Еще недавно были лады, свет очей моих, государыни, души-девицы — имена, насыщенные вожделением. Мы стремимся перевоплотить чувства и мысли в словесную форму, поскольку интуитивно ощущаем, что именно там находится этот ключ. Примерно по такому же принципу существует и вибрационная связь с детьми и родителями, к которым мы испытываем искреннее чувство любви.

Вредна только вожделенная любовь к богу, ибо она рождает не мудрость и свет, а религиозный фанатизм.

Но давайте попробуем проникнуть в мир, который создает слово «вожделение». Как и во всякой сокровищнице, в Даре Речи всегда пыльно, и не потому, что там не убирают или не заходят вовсе, держа под запорами двери, а потому, что пыль вездесугца. И особенно много ее там, где даже воздуха нет, — в космосе, например, где человек появился всего каких-то полвека назад. Все наши словари в один голос твердят: вожделение — это страстное желание, влечение, в большей степени сексуальное. Дескать, от глагола вожделеть, якобы заимствованного из церковно-славянского. Я оставляю вопрос на совести исследователей, как язык может заимствовать у самого себя, из собственного корня (дикий побег что ли?), — это отдельная статья. Скорее всего, подобное толкование пошло из-за неточности в переводе Евангелия от Матфея, где говорится, мол, если кто посмотрел на жену с вожделением, уже прелюбодействовал с ней. Текст переводился многократно, причем с неродственных языков, например с арамейского на латынь или греческий, и в каждом слово получало свой аналог, иную расцветку. Когда же появился его перевод на старославянский (церковно-славянский), оно уже обросло неточностями, приблизительностью, как потопленный в словесном море корабль. Невозможно провести слово через многие языки и сохранить в нем истинное значение. С этим соглашаются далее «германизированные» лингвисты.

Ни в одном языке мира, кроме славянского, нет точного аналога слова «вожделение». Если кто найдет, честь ему и хвала.

И, самое главное, в слове «вожделение» («вожделеть») нет ни единого знака, указывающего на его страстно-сексуальный, неотвратимо влекущий смысл. А так, чтобы не было даже следов былого значения, в Даре Речи не бывает. К половой близости оно вообще не имеет отношения. Стали обиходными, повседневными словами как раз те, что означают секс и физиологические ощущения при этом: удовлетворение (повиновение воле уда, инстинкту соития), приятно (женский оргазм), удовольствие (воля уда, мужской оргазм). И мы произносим их, даже не задумываясь о глубинном смысле, в общем-то лежащем на поверхности, при этом не смущаемся. Зато мы придумали стыдливое прикрытие секса и, когда говорим о нем, заключаем в пустую оболочку типа «это самое». Теперь утверждают, в СССР «этого самого» не было, но даже стареющий Брежнев любил слово «удовлетворение», часто применял в речах, правда выговаривал плохо. И у наших пращуров было, иначе бы не расплодились, заселив невероятные просторы двух континентов. Но секс на Руси никогда не был синонимом слова «любовь», как сейчас, и уж тем более «вожделение».