Читать «Зеркало ислама» онлайн - страница 128

При этом Сервантес показывает, что спятить и затем в состоянии помешательства – сначала индивидуального, потом коллективного реализовывать некий мир, первоисточником которого является дискурс, прерогатива не только читателей рыцарских романов и романов о читателе рыцарских романов (Дон Кихоте). Есть и другие темы для того, чтобы сбрендить от чтения и начать реализовывать тексты. Те пастушки, которые восторженно встретили Дон Кихота как странствующего рыцаря, были заняты со своими друзьями реализацией иного текста – о «пастушеской Аркадии». «В одном селении, расположенном в двух милях отсюда, проживает много знати, идальго и богатых людей, и вот мы с многочисленными друзьями и родственниками уговорились целой компанией, с женами, сыновьями и дочерьми, приятно провести здесь время… и составить новую пастушескую Аркадию». Испания спятила от чтения книг.

И, наконец, самое главное. Великий и поучительный парадокс «Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского» – в том, что Дон Кихот реализовал-таки свой безумный замысел, навеянный чтением рыцарских романов. Он, как и задумывал, «стяжал себе бессмертное имя и почет», вознесясь на своем Росинанте и в сопровождении Санчо с его «серым» на постамент памятника, наравне с великими полководцами и славными королями, – при том, что Дон Кихот — не более чем дискурс, воздействовавший на реальность западной культуры.

…Как в Зеркале, одна культура, западная, пишет слева направо свой дискурсивно-имагинативно-проспективный сценарий, а другая, исламская, справа налево – свою имагинативно-дискурсивно-ретроспективную историю. Они расходятся, и расхождение было заложено еще тогда, когда мусульмане стали зачарованно вглядываться в металлическое Зеркало.

Алжир-Москва, 1981–2001

Приложения

Бог – единственный

Победитель.

Данный текст читается как обычно – справа налево, а также – в перевернутом положении.

Приложение I

Хорхе Луис Борхес

Два царя и два их лабиринта

Хорхе Луис Борхес (1899–1986) – знаменитый аргентинский писатель и эссеист. Он же проникновенный исследователь увлекавшей его исламской культуры. Испаноязычный писатель, знаток и ценитель приписанного мавру Сиду Ахмету Бен-инхали «Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского» не мог не ощущать тонкую, чуть ли не исчезающую инокультурную струю в стихии иберийской культуры в языке [В 67-й главе второй части «Хитроумного идальго» Дон Кихот читает Санчо Пансе лекцию о «мавританских» словах в испанском языке, к которым принадлежат все те, что начинаются на al – almorzar (завтракать), alhombra (ковер), alguacil (альгуасил-полицейский), almacen (магазин), alhucema (лаванда) и многие другие.], архитектуре, истории. Как он сам говорит в стихотворении «Метафоры „Тысячи и одной ночи“»,

Исламское наследие, теперьТебе и мне доставшееся…

У Борхеса есть произведения, в которых соотнесенность с исламом придает экзотический колорит повествованию, как в новелле «Абенхакан аль Бохари, погибший в своем лабиринте». Есть другие, в которых он обращается к реальным или вымышленным эпизодам из истории ислама и исламской культуры, – «Хаким из Мерва, красильщик в маске», «Приближение к Альмутасиму», «Поиски Аверроэса», «Заир».