Читать «Француженки подтяжек не делают» онлайн - страница 137

Еще одна небольшая ремарка (и история) о работе как о точке опоры. В седьмой главе, посвященной свободному времени, я много говорила о неоценимой важности любимых занятий и активных игр. Существуют увлечения, которые можно запросто совместить с работой. Помните те времена, когда вам безумно нравилось то, чем вы занимались на работе, – так нравилось, что порой вы забывали, что это ваши обязанности? Что ж, если вам нравится то, чем вы занимаетесь на досуге, почему бы вам не подойти с тем же настроем к тому, что мы называем “службой”? Систематический труд упорядочит вашу жизнь, позволит достигнуть успехов на ниве, которая вам по сердцу. Особенно когда не надо никому ничего доказывать. Станьте волонтером, например, помогайте другим; доказано, что это мощный фактор, направленный на борьбу со старением.

У меня есть друзья в Америке и во Франции, которые поступили аналогичным образом. Они превратили свою страсть к “гаражным” распродажам в “воскресный” бизнес, решив в один прекрасный день стать по ту сторону прилавка. Вместо того, чтобы все выходные напролёт рыскать по рынкам и барахолкам в поисках дешевого антиквариата от десяти до сотни лет от роду, они обзавелись необходимым инвентарем, продолжая с удовольствием покупать приглянувшиеся им вещи, о которых им было что-то мало-мальски известно. Что касается графика работы, в этом плане они сами себе хозяева. С ранней весны и до глубокой осени они сами выбирают ярмарки, в которых хотят участвовать, продают несколько вещей или предметов обихода, совершают несколько поездок, зарабатывают небольшую сумму денег. Но самое главное – они постоянно на людях, общаются с покупателями, и что еще более важно, с друзьями-единомышленниками и коллегами по цеху в их маленьком “воскресном” братстве.

Когда я отправилась в Штаты студенткой по обмену, я жила около Бостона, в семье одного книжного редактора. У него было небольшое, очень своеобразное хобби, и он посвящал ему едва ли не всё свое свободное время: реставрировал подержанные плетеные стулья. И неважно, где он добывал эти стулья – на кухне соседа, у торговца антиквариатом, или на гаражной распродаже, он медленно, но методично делал свое дело, оплетая тростником стул за стулом и пунктуально отмечая его порядковый номер в списке своих личных достижений. Если мне не изменяет память, он продавал стулья по двадцать пять долларов за штуку, так что это был своего рода бизнес. А еще люди таким образом за символическую плату воздавали дань уважения его мастерству и художественной ценности изделий. Держу пари, ему было приятно иметь карманные деньги, но вместе с тем выгоды, которые он извлекал из своего ремесла, едва ли можно было назвать материальными. Когда он ушел из издательства и перебрался в Альбукерке, Нью-Мексико, его инструменты и “подопечные” переехали вместе ним. Я навестила его там, когда ему было уже за девяносто, и он с гордостью продемонстрировал мне очередной, возрождаемый им к жизни стул. Вне всякого сомнения, он продолжал продавать их по той же цене, тихонько улыбаясь про себя. Он дожил до ста лет. Когда он умер, список восстановленных им стульев поражал своими размерами, а мастерская была битком набита экземплярами, которые он так и не успел отреставрировать.