Читать «Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)» онлайн - страница 10

В этой книге я рассматриваю преимущественно дворянок, хотя замужние женщины купеческого и мещанского сословий тоже пользовались правом распоряжения имуществом. Юридическое определение дворянства было крайне расплывчатым, особенно в первой половине XVIII в. До Петровских реформ дворянства как особой корпорации в России не существовало — вместо этого наличествовали различные чины царской службы («служилые люди», «чиновные люди»). Некоторые из этих людей вели свой род от княжеских и боярских семейств, но многие были не столь высокого происхождения и получали крестьян и поместья за военную службу. Лишь при Петре появилась единая категория дворян, которых царь, за неимением подходящего русского термина, называл «шляхетством», взяв польское наименование дворянства. Ко второй половине XVIII в. элиту стали называть дворянством — это слово происходило от традиционного русского термина «дворные люди», т.е. придворные на службе у князя. Петр положил конец традиции пожалования поместий в награду за военную службу; в то же время он укрепил связь между дворянским статусом и пожизненной службой государству. Так, в 1722 г. он ввел «Табель о рангах» вместо традиционной московской иерархии чинов. Если те дворяне, кто не смог получить чина по «Табели», не лишались дворянства, то простолюдины, добившиеся четырнадцатого, низшего, класса на военной службе и восьмого на гражданской, возводились в потомственные дворяне и пользовались теми же привилегиями, что и члены старого дворянства.

Но поскольку принадлежность к дворянству по-прежнему передавалась по рождению или по браку, то и чин не всегда служил надежным показателем статуса. Еще долго после петровского царствования дворян можно было обнаружить в самых низших чинах, в том числе в солдатах. Дворяне занимали и низшие ступени гражданской иерархии, служа мелкими чиновниками и даже канцеляристами. В конечном счете единственной характеристикой, отличавшей дворян от прочих социальных сословий, было право владеть землей с крестьянами. Однако в течение первой половины XVIII в. даже владение крепостными не являлось надежным показателем статуса, так как многим однодворцам и другим лицам недворянского происхождения доставались в наследство поместья, владеть которыми они уже не имели права. Это положение дел было исправлено лишь в 1754 г., когда императрица Елизавета Петровна повелела провести Генеральное межевание и приказала всем недворянам, владевшим землей с крестьянами, продать эти владения в течение шести месяцев. В то же время до 1761 г. можно было претендовать на принадлежность к дворянству, если человек мог доказать, что его предок получил поместье, т.е. земельное владение, в награду за службу государству.

Но и среди тех, чье дворянское происхождение не подлежало сомнению, существовала широкая культурная и экономическая пропасть между богатыми и бедными. В самом деле, бедный дворянин иногда был неотличим от собственных крестьян. В XVIII в. свыше половины потомственных дворян имели во владении не больше 21 крепостной души. Богатство было сосредоточено в руках малой части элиты: лишь 17% дворян владели более чем ста крепостными душами, и всего-навсего один процент дворянства имел свыше тысячи душ. При тех глубоких различиях, которые существовали между слоями дворянского сословия, любая попытка рассуждать о том, что такое дворянство вообще, кажется напрасным трудом. Однако я придерживаюсь той точки зрения, что, хотя русское дворянство никоим образом не являлось классом в экономическом смысле, его объединял единый способ эксплуатации собственности, отличавший его от других групп собственников, например от купечества. Если для дворянок, как богатых, так и бедных, уже в XVIII в. было характерно активное участие в купле-продаже имений с крестьянами, то купчихи появились на рынке сельской недвижимости лишь во второй четверти XIX в. Эта особенность в отношении женщин к собственности отличала дворянскую культуру от культуры других социальных групп русского общества до середины XIX в.